 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
преступлений с применением насилия, позже назвали число преступлений, превышающее то, что было
указано в описаниях.
Отличительные случаи лучше всего запоминаются по той простой причине, что они непохожи
на все остальные. И так как только они удостаиваются упоминания, они и оказывают решающее
воздействие на формирование наших представлений о различных группах. Притягательная сила особых,
крайних случаев помогает объяснить, почему представители среднего класса так сильно
преувеличивают несходство между собой и представителями более низкого социального класса. Чтобы
противопоставить себя стереотипному представлению об «этих гомиках, живущих на социальное
пособие, но раскатывающих на кадиллаках», люди, живущие в бедности, по большей части разделяют
устремления среднего класса.
Они стремятся во что бы то ни стало обеспечивать себя сами и чаще всего отказываются принять
социальную помощь (Cook & Curtin, 1987). К тому же чем меньше мы знаем о группе, тем большее
влияние оказывают на нас немногочисленные особые случаи (Quattrone & Jones, 1980). Пока сам не
увижу — не поверю.
Атрибуция: справедлив ли этот мир?
Объясняя поведение других, мы часто допускаем фундаментальную ошибку атрибуции. Мы до
такой степени приписываем их поведение проявлению их личной позиции, что не принимаем в расчет
важные ситуационные факторы. Ошибка возникает отчасти из-за того, что наше внимание
сфокусировано на людях, а не на ситуации. Раса или пол человека — яркие признаки, привлекающие
внимание. Для наблюдателя влияние ситуации на другого человека обычно малозаметно. На рабство
часто смотрели сквозь пальцы, объясняя его поведением самих рабов; поведение рабов часто
приписывалось их природным качествам. До недавнего времени все это считалось справедливым и в
тех случаях, когда мы говорили о различиях между женщинами и мужчинами. Поскольку рамки
гендерных ролей трудно увидеть, мы объясняли поведение мужчин и женщин исключительно их
природной предрасположенностью.
В сериях экспериментов, проведенных в университетах Уотерлу и Кентукки, Мелвин Лернер и
его коллеги (Lerner & Miller, 1978; Lerner, 1980) обнаружили, что простого наблюдения за тем, как кого-то
безвинно оскорбляют, оказывается достаточным для того, чтобы жертва воспринималась как менее
достойный человек. Представьте себе, что вы, в числе многих других, участвуете в одном из
исследований Лернера, направленном на изучение эмоциональных реакций (Lerner & Simmous, 1966).
По жребию выбирается участник, который будет выполнять задание на запоминание. Он получает
удары электрического тока каждый раз, когда дает неправильный ответ. Вы и остальные участники
эксперимента отмен чаете его эмоциональные реакции.
После наблюдения за тем, как наносились достаточно болезненные удары током,
экспериментатор просит вас оценить ваше отношение к жертве. Что бы вы сказали? Что испытываете к
ней сострадание и симпатию? Что ж, такое можно было бы предположить. Как писал Ралф Уолдо
Эмерсон: «Мученика нельзя оскорблять».
Однако эксперименты показали обратное: мучеников можно оскорблять. Будучи бессильны
изменить судьбу жертвы, наблюдатели частенько отмежевывались и принижали ее. Римский сатирик
Ювенал предвидел подобное: «Римская толпа полагается на Фортуну и ненавидит осужденных».
Линда Карли и ее коллеги (Linda Carli & others, 1989, 1990) установили, что феномен
справедливого мира искажает впечатления о жертвах насилия. Они предлагали людям прочитать
схожие истории отношений между мужчиной и женщиной, но с различным финалом. Одним давали
сценарий со счастливым концом: «Затем он увлек меня к дивану, взял за руку и попросил выйти за него
замуж». Задним числом люди говорят, что находят такой финал вовсе не удивительным и восхищаются
чертами характера мужчины и женщины. Другим же давали похожий сценарий, но с совсем другим
концом: «Неожиданно он швырнул меня на кушетку, набросился и изнасиловал». И этот финал, в свою
очередь, также был оценен как неизбежный, женщину все порицали за ее провокационное поведение. В
первом же случае поведение женщины оценивалось как безупречное.
