 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
подобные замечания. «Хорошо, ты можешь дразнить его, если хочешь, — сказал он Мэри, — возможно,
Карлос кажется тебе смешным, но это не поможет тебе узнать о средних годах жизни Джозефа
Пулитцера. А ведь зачет будет уже скоро». Мэри не очень-то много выигрывала от издевательства над
Карлосом, поэтому она согласилась изменить свое отношение к нему. Через несколько дней до сознания
практически всех детей стало доходить, что единственный имеющийся у них шанс выучить фрагмент
Карлоса заключается в том, чтобы внимательно выслушать Карлоса.
Осознав это, дети начали превращаться во вполне корректных интервьюеров. Вместо того чтобы
дразнить Карлоса или игнорировать его, они стали вызывать его на разговор и задавать вопросы,
которые помогали ему излагать материал. Карлос, в свою очередь, расслабился, и это сделало его более
общительным. Через пару недель дети пришли к выводу, что Карлос едва ли так туп, как они полагали.
Они увидели в нем нечто, чего не видели до сих пор. Карлос стал больше нравиться детям. Сам же
Карлос начал получать удовольствие от школьных занятий и стал думать о своих английских
одноклассниках не как о мучителях, а как о друзьях» (стр. 47-48).
Узнав о положительных результатах, полученных при использовании в школьных классах метода
«составной картинки-головоломки» многие специалисты отнеслись к этому подходу с излишним
энтузиазмом. Они решили, что проблема враждебности и конкуренции теперь может быть легко
разрешена. Однако, как показывает многолетний опыт, подобные серьезные проблемы вряд ли можно
так просто ликвидировать. Без сомнения, это относится и к данной проблеме (Rosenfield & Stephan, 1981;
Slavin, 1983). Требуется не одно исследование, чтобы определить, в каком проценте случаев, в каком
объеме и в какого рода группах будут работать стратегии сотрудничества. Необходимо также знать, как
учителям лучше всего вводить новые методики — при условии, что они вообще будут их вводить.
Методики совместного обучения не только радикально отличаются от традиционных рутинных
методик, которыми пользуются большинство учителей; они могут также угрожать авторитету учителя,
так как подразумевают передачу права на преподавание учащимся. Наконец, мы должны понимать, что
конкуренция также необходима. Она может являться сильным стимулом к действию, а также влиять на
самооценку. Задача педагогов, следовательно, заключается не в том, чтобы уничтожить конкуренцию, а
в том, чтобы ограничить ее посредством введения в учебный процесс методик совместной
деятельности, объединяющих представителей различных этнических групп и ведущих к успешным
результатам.
Несмотря на упомянутые выше ограничения, меня не могут не воодушевлять полученные
результаты. Когда я говорю со своими студентами или даже с соседями и друзьями о перспективах
использования подходов, в основе которых лежит идея совместного обучения, я прямо-таки чувствую,
как во мне растет оптимизм. Средние школы очень долго были источником приводящих в уныние
новостей, касающихся низкой успеваемости, истощения физических и духовных сил учителей, роста
преступности и, конечно, межрасовых конфликтов. Теперь, как мне кажется, в конце туннеля забрезжил
свет, и я глубоко этим взволнован.
Таким образом, можно сделать два главных вывода. Во-первых, хотя знакомство и контакт
обычно способствуют появлению чувства симпатии, имеет место нечто противоположное, если контакт
связан с неприятными переживаниями. Следовательно, если дети, принадлежащие к различным
расовым группам, брошены в неиссякаемый поток суровой конкуренции, враждебность должна
усиливаться, и она действительно усиливается. Во-вторых, данные о том, что ориентированное на
команду обучение является противоядием от враждебности, говорят о достаточно сильном влиянии
сотрудничества на процесс установления дружеских отношений.
Теперь нам следует попытаться ответить на несколько важных вопросов. Стремятся ли
«профессионалы уступчивости» к установлению с людьми отношений сотрудничества, чтобы заставить
этих людей относиться к ним с симпатией и, вследствие этого, говорить «да» на их требования?
Обращают ли они наше внимание на факт наличия отношений сотрудничества в конкретных ситуациях?
Стремятся ли они развить эти отношения, если они слабо выражены? И, что особенно важно, создают
ли «профессионалы уступчивости» искусственно отношения сотрудничества в тех случаях, когда они
отсутствуют?
«Профессионалы уступчивости» беспрестанно повторяют, что мы с ними работаем ради одной и
той же цели, что мы должны «тянуть лямку вместе» для взаимной выгоды, что они, по существу,
