 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
учебных пособий, как общеобразовательных, так и специальных, освещающих проблемы, связанные с
половым воспитанием. Организаторы подобных ревизий действуют исходя из лучших побуждений, и
такие проверки действительно нужны, но проводить их непросто, поскольку они затрагивают важные
вопросы, касающиеся морали, искусства, родительского контроля, школьного самоуправления и свобод,
гарантируемых Первой поправкой. Тем, кто считает, что строгая цензура необходима, не мешало бы
познакомиться с результатами следующего интересного исследования (Zellinger, Fromkin, Speller & Kohn,
1974). Студентам последнего курса университета Пэрду (Purdue)
показали несколько рекламных
объявлений, в которых речь шла о достоинствах одного романа. В половине случаев исследователи
включили в текст объявлений такую строку: «книга предназначена только для лиц старше 21 года».
Когда исследователи позднее попросили студентов рассказать о своей реакции на показанные им
рекламные объявления, они выяснили, что реакции молодых людей на запрет были типичными. Те
студенты, которые узнали о возрастном ограничении, испытывали более сильное желание прочитать
данную книгу и были больше уверены в том, что эта книга им понравится (по сравнению с теми
студентами, которые не знали, что доступ к рекламируемой книге ограничен).
Можно возразить, что результаты исследования, в ходе которого было опрошено небольшое
число настроенных «на сексуальную волну» студентов, не приложимы к учащимся начальных и средних
школ, а ведь именно здесь ведутся жаркие споры о необходимости преподавания основ сексологии. Два
момента заставляют меня сомневаться в силе подобного довода. Во-первых, психологи, которые
занимаются изучением проблем, связанных со становлением человека как личности, сообщают, что, как
правило, желание противостоять контролю со стороны взрослых появляется у детей как раз в начале
подросткового периода. Многие люди, не принадлежащие к научным кругам, также обращают внимание
на раннее появление сильных оппозиционных тенденций. Шекспир «сделал» своего Ромео
пятнадцатилетним, а Джульетту — тринадцатилетней. Во-вторых, реакция студентов университета
Пэрду на запрет является достаточно типичной не только в отношении темы секса и, следовательно, не
может быть объяснена высоким уровнем сексуальной озабоченности, который они могли бы иметь. В
действительности подобным образом обычно реагирует на навязываемые ограничения большинство
людей. Ограничение доступа к книге имело тот же самый эффект, что и запрещение фосфатсодержащих
моющих средств во Флориде или запрещение речи в Северной Каролине: люди начинали ощущать
большую потребность в запрещенном предмете и в результате начинали выше оценивать качества
данного предмета. Те, кто ратует за официальное запрещение использования материалов, имеющих
отношение к сексу, в школьных учебных программах, имеют своей целью снижение уровня чувственной
разнузданности у членов общества, особенно у молодежи. Результаты исследования, проведенного в
Пэрду, а также результаты некоторых других подобных исследований заставляют задуматься, не
приводит ли подчас официальное запрещение чего бы то ни было к результату, обратному тому,
который предполагался. В таком случае ограничение доступа студентов к материалам, имеющим
отношение к сексу, вероятнее всего, будет способствовать повышению у этих студентов интереса к
соответствующей теме и, следовательно, заставит их рассматривать самих себя как индивидов, которым
эти материалы нравятся.
Термин официальная цензура мы обычно связываем в своем сознании с запрещением
политических или порнографических материалов; однако официальная цензура может иметь и другой
вид. Такую цензуру мы обычно не считаем собственно цензурой, вероятно, потому, что она имеет место
постфактум. Часто суду присяжных представляются доказательства или свидетельские показания,
которые председательствующий судья запрещает присяжным принимать во внимание. В данном случае
судью можно рассматривать как цензора, хотя цензура имеет здесь не совсем обычную форму.
Представление информации суду присяжных не запрещается, так как оно уже имело место, запрещается
именно использование этой информации присяжными. Насколько эффективен подобный запрет?
Возможно ли, что у присяжных, считающих, что они вправе учитывать всю доступную им информацию,
такой запрет вызовет психологическое реактивное сопротивление, в результате чего присяжные станут
в большей степени ориентироваться на представленные доказательства?
На эти и некоторые другие вопросы пытались ответить социологи в ходе широкомасштабного
исследования, проводившегося Юридической Школой университета Чикаго (Broeder, 1959). Полученные
данные достаточно объективны, так как участниками эксперимента были настоящие присяжные,
