 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
невежества. Понимание сути этого феномена помогает объяснить причину одного распространенного
негативного явления, считающегося национальным позором, — неспособности большого числа
сторонних наблюдателей оказать помощь жертвам, мучительно в ней нуждающимся.
Давайте рассмотрим классический пример подобного бездействия. Этот пример широко
обсуждался в свое время в журналистских, политических и научных кругах. Все началось с «рядового»
убийства в районе Квинс в Нью-Йорке. Тридцатилетняя женщина, Кэтрин Дженовезе, была убита
поздно ночью в марте 1964 года на своей улице, когда возвращалась домой с работы. Известие об
убийстве не может не взволновать общественность, но в таком огромном городе, как Нью-Йорк, газеты
посвятили бы убийству Дженовезе лишь часть колонки, если бы не открывшиеся случайно подробности.
Столичный редактор Times Э. М. Розенталь неделю спустя после этого убийства беседовал за
ланчем с комиссаром полиции города. Розенталь расспрашивал комиссара о различных убийствах в
Квинсе, и комиссар, думая, что его спрашивают
о случае с Дженовезе, раскрыл потрясающие факты,
обнаруженные полицейскими. Эти факты не могли не ужасать. Кэтрин Дженовезе умерла не быстрой
смертью. Это было долгая, мучительная публичная смерть. Убийца гонялся за ней и атаковал ее на улице
трижды. Все это время Кэтрин громко кричала, пока бандитский нож не заставил ее замолчать навсегда.
Невероятно, но 38 ее соседей наблюдали из своих окон, как разворачивались события, и никто даже
пальцем не пошевелил, чтобы вызвать полицию.
Розенталь, бывший репортер, получивший в свое время Пулитцеровскую премию, не мог
оставить без внимания такую историю. Он дал задание репортеру исследовать «точку зрения стороннего
наблюдателя» в случае с Дженовезе. Через неделю на первой странице в Times была опубликована
большая статья, вызвавшая настоящий шквал споров и предположений. Несколько первых абзацев из
этой статьи задали тон и фокус всей истории.
«В течение более получаса тридцать восемь респектабельных, законопослушных граждан в
Квинсе наблюдали, как убийца преследовал женщину на Кью Гарденс и три раза атаковал ее, нанося ей
удары ножом.
Дважды звуки голосов и внезапное появление света в окнах спален вынуждали убийцу на время
затаиться. Но каждый раз он возвращался, находил свою жертву и наносил ей очередной удар ножом.
Ни один человек не позвонил в полицию во время этого вооруженного нападения; только один
свидетель позвонил после того, как женщина была уже убита.
Эта трагедия произошла две недели тому назад. Но помощник главного инспектора Фредерик М.
Луссен, главный детектив данного района, 25 лет занимающийся расследованиями убийств, до сих пор
в шоке.
Луссен может изложить факты, касающиеся многих убийств. Но убийство на Кью Гарденс
озадачивает его — не потому, что это особенно жестокое убийство, а потому, что «добрые люди» не
сочли нужным позвонить в полицию» (Ganzberg, 1964).
Шок и замешательство испытывали все, кто узнавал детали этой истории, — полицейские,
газетчики, читатели. Вначале известие ошеломляло. Затем следовало замешательство. Как могли 38
«добрых людей» не прийти на помощь в этих обстоятельствах? Никто не мог этого понять. Даже сами
свидетели убийства были в недоумении. «Я не знаю, — говорили они один за другим. — Я просто не
знаю». Некоторые пытались хоть как-то объяснить свое бездействие. Например, два или три человека
сказали, что были «испуганы» и «не хотели впутываться». Однако эти оправдания представляются
неубедительными: простой анонимный звонок в полицию мог бы спасти Кэтрин Дженовезе. Причем,
чтобы позвонить, свидетелям не надо было рисковать своей безопасностью или тратить много времени.
Нет, ни страх наблюдателей, ни их нежелание усложнять свою жизнь не объясняют их бездействие; в ту
страшную ночь происходило еще нечто такое, о чем они даже не догадывались.
Замешательство, однако, не является интересной темой для новостей. Поэтому в прессе, как и в
других средствах массовой информации, давалось следующее объяснение: «Свидетели, не отличаясь от
всех нас, просто не пожелали вмешиваться. Американцы становятся нацией эгоистичных,
бесчувственных людей. Трудности современной жизни, особенно жизни в крупных городах,
ожесточили их. Они становятся "холодным обществом", бесчувственными и безразличными друг к другу
людьми». В поддержку этой интерпретации газеты стали регулярно печатать сообщения, в которых
детально описывались различные виды общественной апатии. Особенно много сенсационных
