 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
сделаны людьми, не посвященными в психологию масс.
Присяжные прежде всего дают нам прекрасный пример того, как мало имеет
значение, с точки зрения принятых решений, умственный уровень отдельных
индивидов, входящих в состав толпы. Мы уже раньше говорили, что ум не играет
никакой роли в решениях совещательного собрания, касающихся общих, а не
исключительно технических вопросов. Суждения, высказанные относительно общих
вопросов собранием каменщиков и бакалейщиков, мало отличаются от суждений
ученых и артистов, когда они соберутся вместе для совещания по этим
вопросам. В разное время, а именно до 1848 года, администрация делала очень
тщательный выбор лиц, призванных исполнять обязанности присяжных,
останавливаясь преимущественно на людях просвещенных, профессорах,
чиновниках, литераторах и т.д. Теперь же присяжные набираются
преимущественно из мелкого купечества, лавочников, хозяев, рабочих и
служащих. И к величайшему удивлению специалистов, статистика указала, что
каков бы ни был состав присяжных, решения их бывают тождественны. Сами
судьи, как бы они ни относились враждебно к учреждению присяжных, не могли
не признать справедливости этого факта. Вот как высказывается по этому
поводу бывший председатель уголовного суда Берар де Гляже в своих
"Воспоминаниях".
"В настоящее время выбор присяжных находится в действительности в руках
муниципальных советников, которые записывают одних и исключают других по
желанию, руководствуясь политическими и избирательными соображениями,
связанными с их положением... Большинство . выбранных состоит из
коммерсантов, не столь крупных, как те, которые выбирались в прежнее время,
и из служащих в разных ведомствах... Но все мнения и все профессии сливаются
в лице судей, причем некоторые из них обнаруживают горячность неофитов; дух
присяжных, таким образом, не подвергся изменениям и приговоры их остались те
же".
Из этой цитаты мы удерживаем лишь выводы, вполне справедливые, но не
объяснения, так как они не верны. Удивляться тут нечему, ибо психология
толпы, а следовательно, и присяжных, большей частью не известна ни судьям,
ни адвокатам; доказательством тому может служить, например, следующий факт,
изложенный автором вышеприведенной цитаты. Один из самых знаменитых
адвокатов уголовного суда, Лашо, систематически пользовался своим правом
отвергать присяжных и всегда исключал из списка присяжных всех образованных
людей. Однако опыт доказал в конце концов всю бесполезность такого рода
исключений, и мы видим теперь, что министерство юстиции и адвокаты, по
крайней мере в Париже, совершенно отказались от этой системы, и несмотря на
это, как справедливо замечает де Гляже, приговоры присяжных не изменились,
"они не стали ни лучше, ни хуже после этого".
Присяжные, как и толпа, легко подчиняются влиянию чувств и очень мало
-- влиянию рассуждения. "Они не могут устоять, -- говорит один адвокат, --
при виде женщины, кормящей грудью своего младенца, или при дефилировании
сирот перед ними". "Чтобы снискать расположение судей, женщине достаточно
быть симпатичной", говорит де Гляже.
Безжалостные к таким преступлениям, которые могут коснуться их личной
безопасности, действительно наиболее опасным для общества, присяжные очень
снисходительны к преступлениям, совершенным под влиянием страсти. Они очень
редко бывают строги к девушкам, виновным в детоубийстве, или к покинутой
девушке, облившей серной кислотой своего соблазнителя. Во всех таких случаях
присяжные инстинктивно понимают, что преступления эти не очень опасны для
общества, и что в стране, где не существует законов, покровительствующих
покинутым девушкам, преступление той, которая мстит за себя, скорее даже
полезно, нежели вредно, так как оно служит предостережением для
соблазнителей.
