 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
можно считать ошибочным действием, если такое нарушение исключено.
Случаи забывания намерений в общем настолько однообразны и прозрачны,
что именно поэтому они не представляют никакого интереса для нашего
исследования. Однако кое-что новое в двух отношениях мы можем узнать, изучая
и это ошибочное действие. Мы отметили, что забывание, т. е. невыполнение
намерения, указывает на противоположную волю, враждебную этому намерению.
Это положение остается в силе, но противоположная воля, как показывают наши
исследования, может быть двух видов -- прямая и опосредованная. Что мы
понимаем под последней, лучше всего показать на некоторых примерах. Когда
покровитель забывает замолвить словечко за своего протеже, то это может
произойти потому, что он не очень интересуется своим протеже и у него нет
большой охоты просить за него. Именно в этом смысле протеже и понимает
забывчивость покровителя. Но ситуация может быть и сложнее. Противоположная
выполнению намерения воля может появиться у покровителя по
другой причине и проявить свое действие совсем в другом месте. Она
может не иметь к протеже никакого отношения, а быть направлена против
третьего лица, которое нужно просить. Вы видите теперь, какие сомнения
возникают и здесь в связи с практическим использованием нашего толкования.
Несмотря на правильное толкование забывания, протеже может проявить излишнюю
недоверчивость и несправедливость по отношению к своему покровителю. Или
если кто-нибудь забывает про свидание, назначенное другому, хотя сам и
намерен был явиться, то чаще всего это объясняется прямым отказом от встречи
с этим лицом. Но иногда анализ может обнаружить, что нарушающая тенденция
имеет отношение не к данному лицу, а направлена против места, где должно
состояться свидание, и связана с неприятным воспоминанием, которого забывший
хочет избежать. Или в случае, когда кто-то забывает отправить письмо,
противоположная тенденция может быть связана с содержанием самого письма; но
ведь совсем не исключено, что само по себе безобидное письмо вызывает
противоположную тенденцию только потому, что оно напоминает о другом, ранее
написанном письме, которое явилось поводом для прямого проявления
противоположной воли. Тогда можно сказать, что противоположная воля здесь
переносится с того прежнего письма, где она была оправданна, на данное, в
котором ей, собственно, нечему противоречить. Таким образом, вы видите, что,
пользуясь нашим хотя и правильным толкованием, следует проявлять
сдержанность и осторожность; то, что психологически тождественно, может быть
практически очень даже многозначно.
Подобные явления могут показаться вам очень необычными. Возможно, вы
склонны даже предположить, что эта "опосредованная" противоположная воля
характеризует уже какой-то патологический процесс.
Но смею вас заверить, что она проявляется у нормальных и здоровых
людей. Впрочем, прошу понять меня правильно. Я сам ни в коей мере не хочу
признавать наши аналитические толкования ненадежными. Вышеупомянутая
многозначность забывания намерения существует только до тех пор, пока мы не
подвергли случай анализу, а толкуем его только на основании наших общих
предположений. Если же мы проведем с соответствующим лицом анализ, то мы
узнаем с полной определенностью, была ли в данном случае прямая
противоположная воля или откуда она возникла.
Второй момент заключается в следующем: если мы в большинстве случаев
убеждаемся, что забывание намерений объясняется противоположной волей, то
попробуем распространить это положение на другой ряд случаев, когда
анализируемое лицо не признает, а отрицает открытую нами противоположную
волю. Возьмем в качестве примеров очень часто встречающиеся случаи, когда
забывают вернуть взятые на время книги, оплатить счета или долги. Мы будем
настолько смелы, что скажем забывшему, как бы он это ни отрицал, что у него
было намерение оставить книги себе и не оплатить долги, иначе его поведение
объяснить нельзя, он имел намерение, но только ничего не знал о нем; нам,
однако, достаточно того, что его выдало забывание. Он может, конечно,
возразить, что это была всего лишь забывчивость. Теперь вы узнаете ситуацию,
в которой мы уже однажды оказались. Если мы хотим последовательно проводить
наши толкования ошибочных действий, которые оправдали себя на разнообразных
примерах, то мы неизбежно придем к предположению, что у человека есть
намерения, которые могут действовать независимо от того, знает он о них или
нет. Но, утверждая это, мы вступаем в противоречие со всеми господствующими
и в жизни, и в психологии взглядами.
