 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
его душевной жизни, точно это живой и настоящий человек, и в общем их аргументы почти
всегда суть аргументы от жизни и от знания человеческой природы, но не от художественного
построения" (там же, 156-157).
Так, Выготский критикует приводимые некоторыми литературными критиками
трактовки пьесы Шекспира "Гамлет" как "трагедии бессилия и безволия", в которой автор
показал "безвольного человека и развернул трагедию, возникающую в душе человека, который
призван к совершению великого дела, но у которого нет для того нужных сил" (там же, 157).
Именно подобного рода подход (неприемлемый для Выготского) можно обнаружить у
Б.М.Теплова. "Художественная литература, - писал он в 1944 году, -содержит неисчерпаемые
запасы материалов, без которых не может обойтись научная психология" (Теплов 1985, 306).
Анализируя "маленькую трагедию" Пушкина "Моцарт и Сальери", Теплов делает вывод о том,
что "Сальери становится рабом "злой страсти", зависти потому, что он. несмотря на глубокий
ум, высокий талант, замечательное профессиональное мастерство, — человек с пустой душой.
Наличие лишь одного изолированного интереса, вбирающего всю направленность личности и не
имеющего опоры ни в мировоззрении, ни в подлип пои любви к жизни во всем богатстве ее
проявления, неизбежно лишает человека внутренней свободы и убивает дух" (там же, 309).
Рассматривая в "Евгении Онегине" строки, относящиеся к Татьяне Лариной, Теплов
трактует их как иллюстрации к процесс} "формирования психических свойств личности (и их
развития - В.Б.) в переломные моменты жизни" (там же, 312). Он пишет, что если в начале
романа Татьяна "обнаружила чрезвычайно непосредственную эмоциональную реакцию", то в
конце - "она - воплощение сдержанности, уравновешенности, спокойствия, умения владеть
собой" (там же, 310). Тем самым, показанная в романе "жизнь Татьяны — это замечательная
история овладения своим темпераментом, или ... история воспитания в себе характера ... в
уроках жизни (там же, 311).
Обращение психолога к художественной литературе как к достаточно достоверному
описанию внутренней жизни человека (Василюк 1984, 161-162) вполне оправдано. Ведь часть
читателей видят в персонажах живых людей и переживают события художественного
произведения как реальные.
При таком наивно-психологическом подходе мотивы поведения героя ищутся "в тех
объективных препятствиях, которые лежат на пути осуществления поставленной перед ними
цели. Эти критики пользуются доводами от здравого смысла и житейской правдоподобности
больше, чем эстетики, и подходят (к тексту - В.Б.) как к казусному случаю из жизни, который
непременно должен быть растолкован в плане здравого смысла" (Выготский 1987, 157-158).
Рассматривая психологическую концепцию жизненного пути человека, КААбульханова-
Славская (1991) приводит литературные примеры того, как люди отграничивают свой
внутренний мир от других (Голсуорси "Сага о Форсайтах"): как человек стремится по-своему
справиться со своей жизнью, подчинить ее себе (герои Хемингуэя); лишить другого человека
права на личную жизнь ("Анна Каренина" Л.Толстого) или защитить свою индивидуальность
(герои А.Грина) - (Абульханова-Славская 1991, 23, 36). Развивая типологический подход к
личности, исследовательница пишет, что человек может либо находиться во власти долга и
своих принципов (как Каренин - там же, 250), либо вовсе не осознавать смысла своей жизни (как
герой романа Кобо Абэ "Женщина в песках", попавший в безысходную ситуацию и
смирившийся с ней - там же, 24).
Совершенно очевидно, что возможность художественного текста достаточно достоверно
передавать чувства и мысли человека, оказывавшегося в трудной ситуации, могут быть
использованы в библио-терапии, целью которой является помочь пациенту понять и изучить
"типологию характеров в литературе, искусстве, чтобы найти себя как читателя, зрителя в
человеческой культуре, утвердиться и таким образом в собственной духовной
индивидуальности" (Бурно 1989, 133). В специальной литературе приводятся списки
произведений, которые рекомендуются при определенных пограничных состояниях (там же,
