 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
У войны они всегда деструктивны, у открытий могут работать и на конструкцию, и на
деструкцию. Но на деструкцию – всегда в большей степени. Поскольку деструкция
плюсуется к естественной энтропии – и при прочих равных деструктивное действие
эффективнее конструктивного, равного ему по затратам энергии. Деструкция – естественную
энтропию к ней плюсуем, конструкция – естественную энтропию из нее вычитаем: для
достижения равного результата им нужны разные расходы энергии.
Любая работа на деструкцию при прочих равных всегда эффективнее работы на
конструкцию.
А все в природе устроено так, что стремится действовать с максимальной
эффективностью. Добиваться максимального результата при минимальной собственной
работе. Преобразовывать собою и выделять посредством себя так много энергии, как только
возможно.
Таким образом, по законам общеприродным, стихийным, объективным, по всему
энергоструктурному устройству Вселенной, все новые и эффективные открытия-изобретения
имеют общую тенденцию использоваться прежде всего в войне.
Н-да-с! Война как двигатель прогресса. Научно-технического, то есть.
12. А также на войне человек самореализуется и самоутверждается. Он испытывает
максимальные ощущения, переносит максимальные нагрузки, совершает максимальные
действия, и в этом плане – в общем и среднем – делает максимум того, на что вообще
способен.
Бывает случайная смерть. Но это вне закона больших чисел.
Простым солдатом может погибнуть гений. Вне закона больших чисел.
Но даже самый слабак – когда он в строю среди вооруженных товарищей, когда с
пулеметом в окопе, когда за водкой после боя, если уцелел, -чувствует себя настолько
человеком, как никогда ни до, ни после войны. Все фронтовики хорошо это знают.
В мирной жизни ты вечно можешь тужиться, а тут застрелил кого-то, уцелел в бою – и
ты равный среди сильных и храбрых, и мужчины тебя уважают, а девушки дышат неровно.
Как ни верти, война – самое мужское из всех дел.
13. Необходимо отметить системный фактор в возникновении и сути войны.
Вот есть система. И по логике ее системного развития ей необходимо что-то делать:
растет она, структура усложняется, энергия повышается. И -ну? Моря нет, плыть некуда,
открывать нечего. Наука и техника, производительные силы не развиты – созидательный
труд не шибко прет, здесь никакие изменения сейчас невозможны. Религия примитивна,
созданием теократической иерархии тоже не пахнет.
И вот вожди племен, не вдаваясь в философию, начинают резать друг друга и
добиваться верховной власти. Ибо быть мощным и страшным – это хорошо, и все тут. И
создается могучее централизованное объединение. И что оно может? Ничего! А силы куда
девать, рост системе на что направить? Алла! И конница гуннов прет через весь мир до Рима.
На несравненно более высоком уровне аналогичный толчок произошел в 1914 году.
Мощнейшие системные структуры достигли предельного уровня развития -а что было делать
дальше? А нечего. Парламенты, демократии, телефоны и автомобили, минеральные
удобрения и пирамидон, самолеты и небоскребы… А силушки системные прут, как тесто из
квашни. Система ведь не рассуждает, ее стремление – сродни половому: подай действие и
все тут! Все у нас внутри хорошо и мощно – даешь же экспансию!!! Ученые-гуманисты
пытаются объяснять: Марь Иванна, ну нету места для экспансии, переделена вся Европа,
тесно уже, хрен кого сдвинешь, все в землю врылись на всякий случай, война невозможна и
бессмысленна. На что система отвечает: «Не рассуждать! Или я сейчас суюсь в войну – или,
я не знаю, солнце всходит на западе и отменяется закон всемирного тяготения».
Война – одна из естественных фаз существования государства как системы.
Не надо, нельзя, неправильно искать в этом прямую целесообразность. Нету ее. Как нет
целесообразности во многих конкретных проявлениях существования различных систем –
целесообразность эта глубже, не на первом уровне, а заглублена на второй, третий, на
