 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
"Конечно, это очень соблазнительно, - подтвердил я, - но ведь это - нарушение закона".
"Ничего, такая собачонка никому не причинит вреда". - возразил полисмен.
"А вдруг она загрызет белку?" - заметил я.
"Ладно, ладно. По-моему, вы уж чересчур серьезно отнеслись к этому. - заключил он. Вот,
что я скажу вам. Гуляйте с ней по ту сторону холма, где я не буду вас видеть, и забудем об
этом".
Полисмен, как и все люди, желал чувствовать свою значительность, и когда я стал
покаянно осуждать себя, у него остался единственный способ дать пищу этому чувству - это
проявить великодушие.
Но представьте, что я пытался бы искать для себя оправдание. Полагаю, вам не трудно
будет представить результат, если вы когда-нибудь имели счастье спорить с полисменом.
Вместо того, чтобы ломать копья, я признал, что он абсолютно прав, и то, что я не прав.
Признал это сразу, откровенно и искренне. И дело окончилось самым джентльменским
образом: он принял мою сторону, а я - его.
Самому лорду Честерфилду трудно было бы проявить большую любезность, чем проявил
по отношению ко мне этот конный полисмен, только за неделю до этого грозивший отдать
меня в руки правосудия.
Когда мы чувствуем, что нам собираются устроить хорошую головомойку, не лучше ли
опередить обвинителя и сделать это собственноручно? Не легче ли вынести самокритику,
нежели выслушивать порицания из чужих уст?
Скажите сами о себе все то, что намеревается, по вашему мнению, высказать обвинитель,
скажите это раньше, чем собирается это сделать он, и вы лишите его парус ветра. Ставлю сто
против одного, что он сменит свою позицию на более великодушную и обнаружит
готовность смягчить вашу вину и даже полностью простить вас, как простил нас с Рексом
этот конный полицейский.
Фердинанд И.Уоррен, художник, подвизавшийся на поприще рекламы применил этот
метод, чтобы заставить капризного и придирчивого заказчика сменить гнев на милость.
"Очень важно, когда имеешь дело с рекламой или плакатом быть безукоризненно точным в
изображении деталей". - говорил мистер Уоррен, рассказывая эту историю. "Некоторые
заказчики требуют, чтобы их поручения были выполнены в самые сжатые сроки, а в
подобных случаях трудно избежать мелких неточностей, являющихся хотя и незначительной,
но ошибкой. Я знал, в частности, одного директора ателье художественной рекламы,
которому доставляло удовольствие изыскивать какие-нибудь погрешности в изображении
мельчайших деталей. Частенько я покидал его кабинет, до глубины души возмущенный не
столько самим фактом критики моих ошибок, сколько той формой, в которой это делалось.
Недавно я отправил ему одну срочную работу, сделанную по его заказу. Вскоре он позвонил
мне по телефону и попросил немедленно прийти к нему. Он сказал при этом, что я сделал
что-то не то. Когда я пришел, меня ожидало то, что я предвидел и чего опасался.
Он был откровенно враждебен и исполнен злобной радости от предвкушении предстоящей
расправы со мной. С раздражением он потребовал, чтобы я объяснил, почему мне вздумалось
изобразить вот то и это так и вот эдак. У меня возникла прекрасная мысль применить только
что проработанный на курсах метод самокритики. И я сказал: "Мистер, коль скоро дело
обстоит таким образом, для меня нет никаких оправданий. Я кругом виноват. Столь
длительное время рисуя по вашим заказам, я обязан был лучше знать предъявляемые вами
требования к работе. Мне стыдно за себя".
И тут он начал меня защищать. "Все это верно, но я должен заметить, что ошибка не столь
уж серьезна. Это только..."
Я прервал его: "Любая ошибка может оказаться значительной, а все они, значительные или
нет, вызывают чувство раздражения". Он хотел возразить, но я не дел ему и рта раскрыть. Я
