 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ют появлению эмоциогенных раздражителей или их сопровождают, сами
приобретают способность вызывать эмоции» (Рейковский, 1979. С. 90; см. также:
Babkin, 1967; Golin, 1961; Mowrer, 1960a). Эта же закономерность подчеркивается
в положении о следо-образующей функции аффекта (Леонтьев, 1971. С. 36),
лежащей в основе образования «аффективных комплексов» (Лурия, 1928; Юнг,
1939). Не менее убедительно, чем специальная литература, обнаружение и
значение механизма обусловливания у человека демонстрирует реальная
практика воспитания. Каждый раз, когда взрослый, потеряв веру в
эффективность воспитательных разъяснений, шлепает ребенка по рукам за игру с
недозволенными предметами или припасает лакомство для того, чтобы смягчить
неприятное впечатление от предстоящей медицинской процедуры, его действия
(осознает он это или нет) рассчитаны именно на эффекты обусловливания. Этот
же эффект лежит в основе таких распространенных приемов воспитания, как
похвала или порицание. Правда, в данном случае в качестве подкрепления
используется не безусловный раздражитель, а эмоциональное воздействие более
сложного происхождения, однако дальнейший процесс — ожидаемое
переключение эмоции и фиксация на оцениваемом содержании — предполагает
механизм обусловливания <ср. Taffel, 1955). Яркие примеры действия
механизма обусловливания представляют случаи формирования на его основе
нежелательных для человека эмоциональных отношений. Хотя возникновение
таких психических отклонений, как фобии или половые извращения, обычно
определяется сложным комплексом причин, в отдельных случаях их развития
явно заметны следы обусловливания по типу импринтинга. Этим, в частности,
объясняются случаи исторической изменчивости таких отклонений. Например,
значительно меньшая распространенность в новое время по сравнению со
средневековьем флагеллации—извращения, при котором эротическим стимулом
служит вид избиваемого прутьями или розгами тела,—связывается с отменой
публичных телесных наказаний, обычно сопровождавшихся обнажением
интимных частей тела (Imielinski, 1974. Р. 307).
52
Можно сослаться и на более серьезные социальные явления. Развитие
человечества насыщено примерами того, что общественные силы, столкнувшись
с невозможностью подчинения людей способом убеждения, прибегают к грубо
биологическому обусловливанию. Этому служат телесные наказания, карцеры,
пытки и целые институты, такие как инквизиция. И хотя история сохраняет
прежде всего имена людей, нашедших силы для сохранения своих идеалов и до-
стоинства при самом грубом безусловнорефлекторном давлении, нельзя забывать;
что такие институты не сохранялись бы, если были совершенно неэффективными.
Таким образом, феномены обусловливания обнаруживаются у человека
сравнительно отчетливо и разнообразно. Однако при переходе от простой их кон-
статации к уточнению особенностей проявления этого механизма в условиях
социально развитой психики, обеспечивающей осознанное отражение всего
многообразия явлений и связей действительности в контексте целостного «образа
мира», возникают значительные затруднения и неясности. Поскольку эти особен-
ности имеют прямое отношение к обсуждаемому вопросу о специфике
