 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
образам, персонифицирующим «Спасителя», относились
имея, обезьяна, заяц и др.). Правда, нам хорошо известны
«Агнец Божий» и «голубь» Святого Духа, но эти христи-
анские символы имеют ныне лишь метафорический смысл.
В противоположность им — и это следует особо подчерк-
нуть — животные, встречающиеся в онирической симво-
лике, намекают на инстинктивные процессы, которые иг-
рают решающую роль в животном мире, детерминируя все
течение жизни.
В повседневной жизни человеку инстинкт вроде бы ни к
чему — особенно если этот человек убежден во всесилии
своей воли. При таком образе мыслей он пренебрегает
значением инстинкта, всячески стремится его обесценить
и при этом не подозревает, насколько разрыв с миром ин-
стинктов опасен для самой его жизни. Вот почему сны,
специально выделяя инстинктивный аспект, стремятся
заполнить смертельно опасную брешь между способами
и результатами нашей адаптации. Отклонения инстинк-
та проявляются в виде аффектов, которые в снах могут
найти свое выражение и воплощение в образах животных.
Вот почему «неконтролируемые аффекты» с полным
правом считаются примитивными и грубыми; они низводят
человека до уровня животного, следовательно, их следует
всячески избегать. Но избежать их можно только посред-
ством вытеснения, то есть, иначе говоря, посредством огра-
ничения сознания, его изоляции и расщепления; на деле
мы не способны поколебать их подавляющего воздействия.
Даже не оставляя следов в сознании, они продолжают дей-
ствовать исподволь. В худшем случае они найдут выход в
форме невроза или бессознательной цепочки «необъясни-
мых» злосчастных случайностей.
Святой человек, освободившийся, как могло бы пока-
заться, от своих земных слабостей, платит за обретение но-
ной жизни страданиями и отречением — без которых,
впрочем, он и не стал бы святым. Изучая жития святых,
мы убеждаемся, что баланс здесь именно таков. Никого не
обходит эта цепь страданий, через болезни и старость ве-
дущая к смерти. Конечно, человек, в той мере, в какой в
нем сохраняется человеческое, должен «овладеть» своим
аффектом, «укротить» его, держать поводья твердой рукой,
и при этом сознавать, что за победу ему придется дорого
заплатить; в то же время за ним в определенной мере со-
храняется свобода выбора средств, с помощью которых ему
когда-нибудь придется расплачиваться.
Призыв «оставаться внизу» и похожее на оскорбление
человеческого величия подчинение зооморфному символу,
несомненно, стремятся показать нам, что мы должны осоз-
навать упомянутые только что простые истины и не упу-
скать из виду, что земной человек благодаря своей анато-
мии и физиологии и несмотря на все свои порывы «вверх»
был и остается близким родственником антропоидов. Че-
ловек, желающий благодаря саморазвитию, без потерь,
достичь высшего уровня духовного существования, должен
ясно видеть, что это не в его силах; подобные изменения
зависят от условий, на которые ему не дано воздейство-
вать. Человек может только испытывать тоску, «возды-
хать» и молиться в надежде, что нечто вознесет его над
его собственным уровнем — ведь повторить трюк барона
Мюнхгаузена самостоятельно он не способен.
Благодаря подобной позиции он пробуждает в своем бес-
сознательном силы, которые могут оказать ему большую
помощь — если его слух достаточно тонок, чтобы их по-
нять, — но одновременно представляют большую опас-
ность — если ему не хватает дара понимания. Независимо
от того, как мы назовем пробуждаемые таким образом си-
лы и возможности, их реальность остается несомненной.
Никто не запретит человеку с религиозным мироощуще-
нием вполне последовательно обозначать их словами «бо-
ги», «демоны» или даже указывающим на некий абсолют
термином «Бог»; ведь опыт ясно показывает, что их пове-
дение соответствует этим обозначениям. Некоторые в дан-
ной связи говорят о «материи», полагая, что, вводя и ис-
пользуя это слово, они выдвигают новую идею; на деле же
они просто заменяют X на Y и ни в коей мере не продви-
гаются вперед по сравнению с тем, что уже известно. В
данном случае единственное, о чем можно говорить с уве-
ренностью — это наше глубочайшее неведение, мешающее
хотя бы уловить приближение разгадки великой тайны.
