 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Это звучит как преувеличение, не так ли? Похоже на пропаганду. Если бы он сейчас же
перешел к следующему пункту, он бы никого не убедил. Но он не поступил так. Он
остановился для перечисления товаров, по производству которых Филадельфия стоит на
первом месте в мире. Это шерстяные, кожаные изделия, трикотаж, текстильные товары,
фетровые шляпы, скобяные изделия, станки, аккумуляторы, стальные суда.
Это не очень похоже на пропаганду, не правда ли?
Филадельфия выпускает "по паровозу каждые два часа - днем и ночью, - и больше
половины населения нашей великой страны ездит в трамваях, построенных в городе
Филадельфии".
"А я и не знал этого, - подумает слушатель. - Может быть, и я ехал сегодня в таком
трамвае. Надо будет завтра посмотреть и узнать, где мой город покупает трамвайные
вагоны".
"Тысячу сигар в минуту, - продолжает оратор, - ...две пары чулочных изделий на каждого
мужчину, каждую женщину и каждого ребенка нашей страны".
Это производит еще большее впечатление. "Может быть, мои любимые сигары тоже
делаются в Филадельфии... и носки, которые я ношу?.."
Что делает теперь оратор? Возвращается к вопросу о размерах Филадельфии, затронутому
ранее, и приводит факты, о которых он забыл?
Ничего подобного. Он говорит на одну тему, пока не кончит с ней, и ему незачем уже к ней
возвращаться. За это мы вам благодарны, господин оратор. Ибо слушатель совершенно
сбивается с толку, в его голове возникает полная неразбериха, если докладчик перескакивает
с одного вопроса на другой и возвращается обратно, когда он мечется подобно летучей мыши
в сумерки. Но многие ораторы говорят именно так. Вместо того чтобы освещать вопросы в
порядке 1, 2, 3, 4, 5, они действуют как капитан футбольной команды, выкрикивающий
номера - 27, 34, 19, 2. Нет, даже хуже этого. Их порядок бывает такой: 27, 34, 27, 19, 2, 34, 19.
Наш оратор идет напрямик, укладываясь в свое время, не задерживаясь, не возвращаясь
назад, не отклоняясь ни вправо, ни влево, подобно одному из тех паровозов, о которых он
упоминал.
Но вот он подошел к самому слабому месту все речи: Филадельфия, заявляет он, "является
одним из крупнейших центров медицины, искусства и образования в нашей стране". Он
только декларирует это и тут же поспешно переходит к чему-то другому. Всего лишь
двенадцать слов отпущено на то, чтобы оживить этот факт, сделать его ярким, закрепить его
в памяти. Всего двенадцать слов затеряны, утоплены в одной фразе из шестидесяти пяти. Это
не годится, безусловно, не годится.
Человеческий мозг не действует подобно стальному капкану. Оратор посвятил этому
вопросу так мало времени, говорил так общо, так неопределенно, он дает почувствовать, что
сам мало заинтересован этим, и впечатление, произведенное на слушателя, почти равно
нулю. Что он должен был бы сделать? Он понимал, что мог бы развить эту тему, применив
тот же метод, который он только что использовал, показывая, что Филадельфия является
мастерской мира. Он это знал. Но он знал и то, что идет соревнование, хронометр пущен, в
его распоряжении пять минут, и ни секунды больше. Поэтому ему оставалось смазать либо
этот вопрос, либо другие.
В Филадельфии "больше частных жилых домов, чем в любом другом городе мира". Как
оратор добился того, что это заявление произвело впечатление, стало убедительным? Во-
первых, он привел цифру: 397000.
Во-вторых, он придал этой цифре наглядность: "Если поставить эти дома в один ряд на
двадцатипятифутовых участках, то этот ряд протянется от Филадельфии через зал съездов в
Канзас-Сити, где мы находимся, до Денвера, то есть на 1881 милю".
Слушатели, вероятно, забыли названную им цифру еще до того, как он закончил фразу. Но
