 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
энтузиазмом и даже стала что-то взволнованно лепетать. Когда мы вошли в садик, то
подумали, что вс¸ складывается очень здорово: там повсюду вес¸лые детишки забирались
на различные гимнастические снаряды, карабкались вверх, скакали и прыгали. Улыбаясь от
удовольствия, наша малышка устроилась на качелях среди других детей. Она настолько
погрузилась в игру, что едва обратила внимание, когда мы попрощались с ней и ушли.
«Это же просто чудесно!
– думали мы. Совершенно никакого беспокойства при
расставании!» Вс¸ оказалось намного проще и легче, чем мы ожидали. Наверное, мы е¸
очень хорошо подготовили, с чем мы себя и поздравили.
На следующее утро мы разбудили Карен и сказали, что пора собираться в детский сад.
На этот раз вместо радостного прыжка из кровати она закричала «НЕТ!» и м¸ртвой хваткой
вцепилась в перекладину кровати так, что мы вдво¸м не смогли разжать е¸ пальцы. После
десятиминутной борьбы нам наконец удалось оторвать Карен от кровати и втолкнуть в
одежду. Когда мы тащили е¸ к машине, она изо всех сил кричала и брыкалась; в конце
концов мы сумели усадить е¸ в специальное сиденье и пристегнуть ремень. Когда
подъехали к садику, нам пришлось практически тащить е¸ в помещение, а затем и в
раздевалку.
Что крылось за этим сопротивлением? Очевидно, она думала, что все прежние
разговоры о детском садике и наши посещения его летом были подготовкой к
однодневному событию. Она побывала там, весело провела время и этим дело кончилось.
Она совершенно не собиралась делать вс¸ это снова! Мы не предупреждали е¸, что это
будет на следующий день и во все дни недели! В этот раз, когда мы попрощались с ней, она
бросилась на пол и стала колотить по нему руками и ногами, успокоить е¸ было
невозможно.
Мы стояли, ошеломл¸нные и совершенно беспомощные, не зная, что делать,
убежд¸нные только в одном: мы не можем оставить е¸ здесь в таком состоянии. Однако
воспитательница Карен, наблюдавшая всю эту сцену, не сомневалась в том, что следует
предпринять. «С ней вс¸ будет прекрасно, - заверила она нас, - Попрощайтесь и быстро
уходите, она тут же встанет. Так бывает всегда».
Нас проводили в другую комнату, организованную специально для родителей, не
желающих оставить плачущего реб¸нка, где нас ожидала директор детского сада, которая
сказала нам, что мы можем обойти здание с обратной стороны и осторожно наблюдать за
нашей дочкой через затемн¸нное окно.
Мы сделали это и увидели, что наша Карен уже не лежит на полу, а стоит у мольберта,
одетая в халатик. Она была хмурой, но усердно рисовала. Успокоенные тем, что вс¸ будет
хорошо, мы отправились на работу.
Когда мы забирали е¸ вечером, она взяла с собой рисунок. Мы ахали и охали, называя
его шедевром (он и на самом деле был таковым. Мы сохранили его для не¸ и собираемся
хранить всегда).
Но на следующее утро вс¸ повторилось. На третий день было не лучше. Каждое утро
нам приходилось отрывать Карен от кровати, с борьбой готовить к выходу и вести в
детский сад. И каждый раз – протесты и рыдания, и каждый раз, когда мы подглядывали
через затемн¸нное окно, видели, что через минуту-другую, полагая, что мы уже ушли, наша
малышка вставала, шла к своему мольберту и принималась рисовать.
В конце первой недели мы всерь¸з задались вопросом: готова ли она посещать
детский сад? Может быть, вс¸ же стоит забрать е¸ оттуда и подождать, пока она вс¸ больше
привыкнет к этой мысли... Эта ежедневная драма и борьба не идут ей на пользу...
Охваченные смущением и беспокойством, мы не замечали очень слабых, но
совершенно определ¸нных признаков некоторого улучшения. С каждым дн¸м она
протестовала вс¸ меньше и вс¸ меньше плакала. К середине второй недели, просыпаясь по
утрам, Карен больше не плакала, а в конце этой же недели, отправляя е¸ в классную
комнату, мы вдруг осознали, что, прощаясь с нами, она не пролила ни слезинки. В конце
третьей недели она уже улыбалась по утрам, а к концу четв¸ртой всем, кто е¸ спрашивал,
