 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
невредим, на слабых же, незакаленных жену и Лизу все это свалилось как большая
снеговая глыба и сдавило их".
Итак, первый ответ на поставленный вопрос звучит следующим образом: да, так
называемые положительные события также ставят перед человеком задачу переживания в
той мере, в какой они, реализуя одну жизненную необходимость, нарушают реализацию
других, т.е. в той мере, в которой они создают критическую ситуацию в строгом значении
этого термина.
Но все-таки в обсуждаемом вопросе остается еще один, пожалуй главный, смысл:
подлежит ли переживанию положительное в положительном событии? Если понимать
переживание наиболее широко, как внутреннюю работу по принятию фактов и событий
жизни, работу по установлению смыслового соответствия между сознанием и бытием, то
ответ, разумеется, утвердительный. Вот как фрагмент подобного переживания описан
проникновенным словом И. А. Бунина. Начинающий поэт Алексей Арсеньев, неожиданно
попав "...в один из самых важных петербургских журналов, очутился в обществе самых
знаменитых в то время писателей да еще получил за это почтовую повестку на целых
пятнадцать рублей". Юноша решает тут же отправиться в город.
"Я ехал особенно шибко. Думал ли я, мечтал ли о чем-нибудь определенно? Но в тех
случаях, когда в жизни человека произошло что-нибудь важное или хотя бы значительное
и требуется сделать из этого какой-то вывод или предпринять какое-нибудь решение,
человек думает мало, охотнее отдается тайной работе души. И я хорошо помню, что всю
дорогу до города моя как-то мужественно возбужденная душа неустанно работала над
чем-то. Над чем? Я еще не знал, только опять чувствовал желание какой-то перемены в
жизни, свободы от чего-то и стремление куда-то..."
В этом описании мы легко узнаем переживание как работу по преобразованию
психологического мира. Но мы связаны собственными дефинициями, напоминающими, в
частности, что переживание – это ответ на ситуацию невозможности, или
бессмысленности. Ничего подобного в приведенном примере нет, наоборот, ситуация, в
которой оказался герой, может быть названа ситуацией "сверхвозможности". В ней
избыток возможностей, избыток осмысленности, переполняющий душу героя и не
могущий уместиться в конкретной цели и излиться в конкретном действии.
Можно выдвинуть предположение, что необходимость в переживании создается не только
ситуацией невозможности, но и ситуацией сверхвозможности. Здесь не место вдаваться в
подробный анализ сходств и различий между этими двумя ситуациями. Укажем лишь на
то, что и та и другая в плоскости деятельности характеризуются отсутствием
разрешающего их внешне ориентированного действия, ибо задача в обоих случаях не
внешняя, а внутренняя, смысловая.
Вполне вероятно, что каждому типу ситуации невозможности соответствует тип ситуации
сверхвозможности. Например, спортсмена, главная цель и замысел жизни которого было
достижение звания чемпиона мира, ждет жизненный кризис в том случае, если из-за
травмы этот замысел станет нереализуемым; но его может привести в кризисное
состояние и абсолютный успех, реализовавший до конца его жизненный замысел.
Замысел, который организовывал и осмыслял всю его жизнь, воплотившись,
исчерпывается и как таковой отмирает, ставя перед человеком типично кризисную задачу
поиска нового замысла и смысла жизни как целого.
