 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
процесс «переключает» в движение деятельности других людей. Фактически имеет место
эксплуатация человека человеком, но эксплуатация, осуществляемая не за счет отчуждения
результатов труда, а за счет перераспределения проектировочных, организационных,
прогностических форм личностной самореализации людей. Если при классическом
капитализме имеет место преимущественно развитие одних личностей за счет
лимитированного развития других, то здесь, наоборот, сохранение неразвитой формы
личностного бытия обеспечивается за счет скрытой эксплуатации более развитой и
организованной личностной формы.
Изменив несколько угол зрения, можно представить дело так: если классический капитализм
создает сложной деятельности преимущества перед деятельностями простыми, формирует
предпосылки для эксплуатации простой деятельности со стороны деятельности сложной, то
теперь мы сталкиваемся с проблемой скрытой эксплуатации и отчуждения,
осуществляемыми по отношению к сложным личностным формам.
Проблема личности оборачивается проблемой неразвитости личности. Но это и есть
проблема социальности.
Но тогда и проблема отчуждения предстает как зависимость сложной деятельности от
деятельности простой, потенциального развития социальности от ее элементарных форм,
процесса социальной организации от его отдельных составляющих.
Социальные структуры полноценно действуют в ходе структуризации их людьми,
поддерживающей и дополняющей их (структур) работу. Социальные качества вещей
«оживают» и действуют в процессах соответствующей культурной деятельности человека.
Если насыщенная социальными качествами деятельность человека не «оживляет» структуры
и вещи, те возвращаются в свое квазиприродное существование, в свою отчужденную от
людей форму. Пока они насыщены качественной деятельностью людей, пока они действуют
как средства и формы этой деятельности, они не имеют самостоятельного значения, ибо
соединяют и синтезируют личностные процессы. Но когда подобная деятельность исчезает
или «распределяется» не по всей цепочке структуры, включенные в нее предметные формы
принимают вид особых вещей, становятся объектами отчуждения и присвоения, явной или
скрытой эксплуатации. Тогда физический захват или разрушение таких структур и форм
оборачивается стиранием или разрушением социальных качеств и связей. Тогда и отношение
человека к человеку может строиться по форме манипулирования вещами.
Отчуждение, таким образом, раскрывается через упрощение потенциально
многокачественных связей между людьми, через «упрощение» многомерного процесса
личностного бытия до его вещного «рисунка». Но и вещь не так проста, как казалось.
Дело в том, что в традициях социально-экономического анализа отчуждения вещь
фигурирует как нечто элементарное, кусок природного материала, например. Однако по
природе своей вещь таковой не является, если, конечно, под природой понимать не простую
механическую конструкцию, а стараться представить ее эволюционную и органическую
сложность. Простота вещей — это предрассудок эпохи простых машин и «классического»
рационализма. Это — результат упрощающей деятельности самого человека. Результат по
видимости безобидный до той поры, пока человек не делает попытки обращаться со
сложными природными комплексами по примеру простых вещей. Тогда и оказывается, что
простой подход к природе провоцирует неконтролируемые последствия. Социальная и
личностная организованность деятельности, ее качества, ее подконтрольность перестают
быть «внутренними» общественными проблемами. Возникают новые стимулы для поисков
теоретических и практических средств преодоления отчуждения. Социально-экономическая
проблема отчуждения становится проблемой социально-экологической.
Проблема отчуждения общества от природы в значительной мере является проблемой
самоизменения общества. Ее решение зависит от готовности и способности людей
