 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Такой подход в конце XIX — начале XX в. мог показаться странным по меньшей мере. Г.
Риккерт «заслужил» массу упреков в субъективизме, иррационализме и т.п. Но он во многом
оказался прав. Так или иначе, но он показал, что традиционная логика, рациональность,
наука не справляются с динамикой отношений между людьми и природой. Он обратил
внимание на то, что образ природы «рисуется» культурой, зависит от ее средств, от ее
динамики, от ее самосознания.
В XX столетии на практике были опробованы те варианты, которые были заложены
методологическим дуализмом Риккерта. Были попытки создать машинизированную,
«натуралистическую» культуру. Заметным явлением стало движение «контркультуры»,
обращенное к раскрепощению человеческой натуры, к скрытым в ней творческим силам.
Еще продолжалось промышленное освоение природы, но уже возник образ естественной
системы (или систем), неподвластной человеческой технике, превосходящей по сложности
схемы человеческой рациональности. Возникли и новые попытки представить образ
культуры как сочетание творческой динамики и «натуроподобного» ее функционирования.
Наиболее ярким примером такого рода является шпенглеровское сочетание культуры и
цивилизации. У Шпенглера культура в ее уникально-творческой форме и культура как
машинизированный стандарт оказываются разными фазами ее бытия. Первая, условно
говоря, фаза восхождения, есть интервал, в котором оформляются ее основные понятия,
образы, модусы поведения, общения, личностного бытия. На второй стадии происходит
тиражирование, распространение и мельчание этих форм, вместе с тем и угасание
возбуждавших их творческих сил.
В форме цивилизации культура переходит в естественноисторическое состояние,
уподобляется механически освоенной человеком природе. Интенсивное развитие культуры
как определенной целостности на этом завершается, далее она может эволюционировать,
только «растекаясь» в социальном пространстве; ее собственные источники исчерпаны.
Такова, по Шпенглеру, судьба, например, европейской культуры.
Н. Бердяев, рассуждая в этом же ключе, различает применительно к культуре понятие
«организма» и «организации». В фазе восхождения культура представляется организмом,
исполненным энергии творческого становления, саморазвития. В фазе функционирования
она становится технически (собственно, механически) оформленной организацией: ее
средства чужды как субъекту, осуществляющему деятельность, так и объектам этой
деятельности. Автоматизм средств неизбежно порождает отчуждение цивилизации и от
человека, и от природы.
Расслоение и усложнение образа культуры должно было привести и к усложнению образа
природы. Как только общество на практике столкнулось с проблемой создания и освоения
сложных технических, социальных и природных систем, оно приступило к переосмыслению
своего отношения к природе, понимания природы, понятия природы.
Надо заметить, ко второй половине XX в. в философии, культуре и науке был накоплен
достаточный запас идей, стимулировавших новые методологии. Правда и то, что многие из
этих идей, возникнув еще в середине XIX в., не были востребованы до тех пор, пока
кризисность человеческого отношения к природе не была осознана обществом с достаточной
полнотой и серьезностью. Мы уже выше говорили о попытках ввести историчность в
трактовку природы, совершенных немецкой классикой. Следует, видимо, упомянуть и идеи
русской философии космизма, пролагавшие путь к пониманию культуры как составляющей
биосферного процесса. В области биологического познания важную роль сыграли
организмические и системные идеи А.А. Богданова, П.К. Анохина, Л. фон Берталанфи.
Существенным оказался сдвиг в установках естествознания, занимающегося «неживой»
природой, а именно «прорастание» идей историзма и системности в космологию,
синергетику, геологию. По всему фронту естествознания началось переосмысление
исходных представлений о природе. И хотя оно не распространилось еще на «массовую»
