 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
98
поверхности моря. Когда он начал, поджимая лапы, планировать на берег,
а потом измерять шагами след, его родители, естественно, встревожились
не на шутку.
- Почему, Джон, почему? - спрашивала мать. - Почему ты не можешь
вести себя, как все мы? Почему ты не предоставишь полеты над водой
пеликанам и альбатросам? Почему ты ничего не ешь? Сын, от тебя остались
перья да кости.
- Ну и пусть, мама, от меня остались перья да кости. Я хочу знать,
что я могу делать в воздухе, а чего не могу. Я просто хочу знать.
- Послушай-ка, Джонатан, - говорил ему отец без тени
недоброжелательности. - Зима не за горами. Рыболовные суда будут
появляться все реже, а рыба, которая теперь плавает на поверхности,
уйдет в глубину. Полеты - это, конечно, очень хорошо, но одними
полетами сыт не будешь. Не забывай, что ты летаешь ради того, чтобы
есть.
Джонатан покорно кивнул. Несколько дней он старался делать то же,
что все остальные, старался изо всех сил: пронзительно кричал и дрался
с сородичами у пирсов и рыболовных судов, нырял за кусочками рыбы и
хлеба. Но у него ничего не получалось.
"Какая бессмыслица, - подумал он и решительно швырнул с трудом
добытого анчоуса голодной старой чайке, которая гналась за ним. - Я мог
бы потратить все это время на то, чтобы учиться летать. Мне нужно
узнать еще так много!"
И вот уже Джонатан снова один в море - голодный, радостный,
пытливый.
Он изучал скорость полета и за неделю тренировок узнал о скорости
больше, чем самая быстролетная чайка на этом свете.
Поднявшись на тысячу футов над морем, он бросился в пике, изо всех
сил махая крыльями, и понял, почему чайки пикируют, сложив крылья.
Всего через шесть секунд он уже летел со скоростью семьдесят миль в
час, со скоростью, при которой крыло в момент взмаха теряет
устойчивость.
Раз за разом одно и то же. Как он ни старался, как ни напрягал
силы, достигнув высокой скорости, он терял управление.
Подъем на тысячу футов. Мощный рывок вперед, переход в пике,
напряженные взмахи крыльев и отвесное падение вниз. А потом каждый раз
его левое крыло вдруг замирало при взмахе вверх, он резко кренился
влево, переставал махать правым крылом, чтобы восстановить равновесие,
и, будто пожираемый пламенем, кувырком через правое плечо входил в
штопор.
Несмотря на все старания, взмах вверх не удавался. Он сделал
десять попыток, и каждый раз, как только скорость превышала семьдесят
миль в час, он обращался в неуправляемый поток взъерошенных перьев и
камнем летел в воду.
Все дело в том, понял наконец Джонатан, когда промок до последнего
перышка, - все дело в том, что при больших скоростях нужно удержать
раскрыты е крылья в одном положении - махать, пока скорость не достигнет
пятидесяти миль в час, а потом держать в одном положении.
Он поднялся на две тысячи футов и попытался еще раз: входя в пике,
он вытянул клюв вниз и раскинул крылья, а когда достиг скорости
пятьдесят миль в час, перестал шевелить ими. Это потребовало
неимоверного напряжения, но он добился своего. Десять секунд он мчался
неуловимой тенью со скоростью девяносто миль в час. Джонатан установил
мировой рекорд скоростного полета для чаек!
