 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
имеют значительное сходство. Как, например, разграничить подозрения в измене, которые являются
следствием чувства ревности в качестве психологической реакции на ситуации общения и
взаимодействия супругов, и бред ревности, который также проявляется в подобных подозрениях? Или
как разграничить а) поведение человека, борющегося за справедливость, соблюдение прав людей и
законов; б) сутяжничество, которое заключается в стремлении получать удовольствие от процесса
споров, тяжбы, конфликтов ради самого принципа, а не ради результата и в) бред отношения, который
заключается в том, что окружающие негативно относятся к человеку и все время хотят нанести ему вред,
что проявляется в естественном стремлении защититься от враждебного окружения через обращение в
суд? Без анализа социальной среды, особенностей личностного развития и личностных факторов
(переживания, мотивация и т. п.) поведения разграничить психологические и психопатологические
феномены практически невозможно.
Наиболее удачное решение этой проблемы было предложено К. Ясперсом в начале XX в. /51/.
Опираясь на феноменологическую философию Э. Гуссерля, он предложил использовать
феноменологический подход в клинической практике. Любое психическое состояние К. Ясперс
рассматривал как феномен, т. е. как целостное переживание текущего момента, в котором можно
выделить два неразрывно связанных между собой аспекта: сознание окружающего мира (предметное
сознание) и сознание себя (самосознание). Поэтому у врача и психолога есть два пути оценки
психического состояния пациента, оба из которых являются исключительно субъективными:
а) представление себя на месте другого (вчувствование, достигаемое через перечисление ряда
внешних признаков психического состояния);
б) рассмотрение условий, в которых эти признаки оказываются связанными между собой в
определенной последовательности.
Для разграничения психологических феноменов и психопатологических процессов важно
обнаружить логику, по которой пациентом строятся причинно-следственные связи в предметном
сознании (как он видит реальность) и между предметным сознанием и самосознанием (что считает
необходимым делать в так понимаемой реальности). Из этого указания К. Ясперса Куртом Шнайдером
был выведен первый принцип разграничения /29/:
Психопатологическим симптомом признается лишь то, что может быть доказано таковым.
Доказательство строится на основе общепринятых законов логики (закон тождества, закон
достаточного основания, закон исключенного третьего) с применением критерия достоверности
(убедительности) и вероятности (с применением рассуждения по аналогии). При таком подходе
существенным в доказательстве будет не нелепость утверждения, а распределение спектра вероятности
правильного умозаключения пациента на основании имеющихся фактов и социокультурных условий.
Согласно принципу К. Шнайдера, всегда необходимо сравнивать две логики: внешнюю логику поведения
пациента и логику объяснения этого поведения самим пациентом. Тогда перед психологом ставится одна
задача: доказать, на основании каких признаков он признает субъективную логику пациента идущей
вразрез с внешней логикой объяснения поведения.
Одной из наиболее широко применяемых для разрешения этой задачи является модель
дедуктивно-логических объяснений событий.
Нормальное объяснение событий должно удовлетворять
так называемым условиям адекватности:
—
аргументы (основания, на которые опирается психолог или пациент), объясняющие
состояние и поведение пациента, должны быть логически корректны (т. е. не должны нарушать
формальных законов логики);
—
события, описываемые пациентом, должны иметь эмпирическое содержание (или быть
вероятными событиями при определенных допустимых обстоятельствах; степень вероятности в
клинической психологии часто определяется по принципу аналогии —
событие тем вероятнее, чем
больше сходства видит психолог в том, о чем рассказывает пациент, с тем, что бывает с
большинством других людей, а также с тем, что ему уже известно о рассказываемых вещах);
—
утверждения пациента должны быть убедительно доказаны.
Как видно из характеристики условий адекватности, в клинической практике трудно найти
людей, утверждения которых могли бы удовлетворять последнему требованию — убедительности.
Кроме того, серьезным ограничением является указание на то, что оценка адекватности привязана к
