 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
заметил, что мой друг, когда совсем погружался в игру, имел обыкновение
насвистывать арию из "Madame Angot". Я уже собрался ему в аккомпанемент
отбивать ритм на столе; но в этот раз от стал насвистывать марш из "Пророка".
Послушайте, сказал я товарищам, мы сделаем с П. штуку: мы прикажем ему
(мысленно) перейти с "Пророка" на "La fille de madame Angot".
Сначала я стал отбивать марш, потом, воспользовавшись несколькими нотами,
общими обеим пьесам, немедленно перешел на более быстрый темп любимой
арии моего приятеля. П. со своей стороны внезапно переменил мотив и начал
насвистывать "Madame Angot". Все рассмеялись. Мой друг был слишком занят
шахом королевы, чтобы заметить, что-нибудь. Начнем опять, сказал я, и
вернемся к "Пророку". Немедленно мы опять услыхали замечательную фугу
Мейербе-ра. Все, что мой друг знал, было только то, что он что-то
насвистывал».
Нет надобности пояснять, что здесь не было мысленного внушения, а было
внушение слуховое, которое проникало в психическую сферу совершенно
незаметно для внушаемого лица и без всякого с его стороны сопротивления.
То же самое мы имеем и в других случаях. Возьмем еще примеры из Б. С и д и
с а:
«У меня в руках газета, и я начинаю ее свертывать; вскоре я замечаю, что мой
друг, сидящий против меня, свернул свою таким же образом, мы говорим, что
это случай внушения». Б. Сидис. Психология внушения, с. 10.
Мы можем привести и много других аналогичных примеров, где внушение
входит в психическую сферу незаметно для самого лица и без всякой борьбы и
сопротивления с его стороны.
Вообще можно сказать, что внушение по крайней мере в бодрственном
состоянии гораздо чаще проникает в психическую сферу именно таким
незаметным образом и во всяком случае без особой борьбы и сопротивления со
стороны внушаемого лица. В этом и заключается общественная сила внушения.
Возьмем еще пример из того же Б. Сидиса:
«Среди улицы на площади, на тротуаре останавливается торговец и начинает
изливать целые потоки болтовни, льстя публике и восхваляя свой товар.
Любопытство прохожих возбуждено: они останавливаются. Скоро наш герой
становится центром толпы, которая тупо глазеет на "чудесные" предметы,
выставленные ей на удивление. Еще несколько минут — и толпа начинает
покупать вещи, про которые торговец внушает, что они "прекрасные,
дешевые"».
«Уличный оратор взлезает на полено или на повозку и начинает
разглагольствовать перед толпой. Грубейшим образом он прославляет великий
ум и честность народа, доблесть граждан, ловко заявляя своим слушателям, что
с такими дарованиями они должны ясно видеть, как зависит процветание
страны от той политики, которую он одобряет, от той партии, доблестным
поборником которой он состоит. Его доказательства нелепы, его мотивы
презренны, и однако он обыкновенно увлекает за собой массу, если только не
подвернется другой оратор и не увлечет в другом направлении. Речь Антония в
"Юлии Цезаре" представляет превосходный пример внушения».
Очевидно, что во всех этих случаях действие внушения не осуществилось бы,
как скоро было бы замечено всеми, что торговец не в меру расхваливает свои
товары, что уличный оратор преувеличивает значение своей партии, вздорным
образом восхваляя ее заслуги. По крайней мере все, для которых ясны
вздорность и лживость уверений, в таких случаях тотчас же отходят в сторону
