 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
от таких ораторов, вокруг которых остается только доверчивая толпа
слушателей, мало понимающая в деле, не замечающая ни грубой лести, ни
лживых заявлений и потому легко поддающаяся внушению.
Итак, в действии последнего, по крайней мере в приведенных случаях, нет
ничего «насильственного», нет ничего такого, что должно быть
«преодолеваемо», наконец, нет и ничего такого, от чего «сознание субъекта
стремится избавиться».
Все происходит самым обычным, естественным порядком, и однако это есть
настоящее внушение, которое вторгается в психическую сферу, как тать, и
производит в ней роковые последствия.
Нет, конечно, надобности доказывать, что в отдельных случаях внушение
действительно встречает сопротивление со стороны внушаемого лица, и тем не
менее оно проникает в сознание, как паразит, после известной борьбы, почти
насильственным способом.
Один из прекрасных поэтических примеров внушения, проникающего в
сознание после известной борьбы, представляет внушение со стороны Яго,
направленное на Отелло, который встречает это внушение первоначально
некоторым сопротивлением, но затем постепенно поддается ему, когда «яд
ревности» начинает совершать в душе Отелло свою губительную работу.
Точно также и некоторые из внушений, производимых в гипнозе, иногда
встречаются известным противодействием со стороны внушаемого лица.
Особенно часто это случается с лицами, которым внушают произвести
поступок, противоречащий их наиболее сокровенным нравственным
убеждениям. Как известно, некоторые из французских авторов по степени
сопротивления лица, которому производятся внушения, противоречащие
общепринятым нравственным понятиям, находили возможным даже
определять нравственность данного субъекта.
Очевидно, что даже в гипнозе личность не вполне устраняется, она только
потухает в известной мере и, встречая внушение, противное убеждению,
противодействует ему в той или другой мере.
Тем не менее ничего обязательного и даже характерного для внушения в
противодействии со стороны внушаемого лица мы не имеем, так как
множество внушений вступает в психическую сферу без малейшего
сопротивления со стороны внушаемого лица. Одному лицу, находящемуся в
бодр-ственном состоянии, я говорю, что у него начинает стягивать руку в
кулак, что всю его руку охватывает судорога и ее притягивает к плечу, и это
внушение тотчас же осуществляется. Другому я говорю, что он не может брать
рукой окружающих предметов, что она у него парализована, и оказывается, что
с этих пор на самом деле он не употребляет руки, и все это продолжается
вцредь до того времени, пока я не скажу тому и другому лицу, что они вновь
по-прежнему владеют своей рукой. Ни в том, ни в другом случае, как и во
многих других, нет и тени сопротивления.
Поэтому мы не можем согласиться с Б. Сидисом, когда он говорит, что черта
сопротивления есть основная часть внушения или что поток сознания
индивидуума борется с внушаемыми идеями, как организм с бактериями,
стремящимися разрушить устойчивость. В этой борьбе и в сопротивлении для
внушения нет никакой необходимости, вследствие чего сопротивление
личности не может и не должно входить в определение внушения. Нельзя
также думать, что внушение не допускает критики.
Сопротивление внушению, где оно имеется, ведь и основано на критике, на
