 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
уяснении внутреннего противоречия внушаемого с убеждениями данного лица,
на несогласии с ним его «я», когда это «я» не вполне исключено. Иначе ведь не
было бы и сопротивления. Отсюда очевидно, что внушение в известных
случаях не исключает даже критики, не переставая быть в то же время
внушением. Это обычно замечается в слабых степенях гипноза, когда
личность, или «я», не будучи вполне устраненным, относится еще с критикой
ко всему окружающему и в том числе к внушению.
Одному лицу я внушаю в гипнозе, что по пробуждении он должен взять со
стола фотографическую карточку, которую он увидит. Когда он проснулся, он
почти тотчас же осматривает поверхность стола и останавливает свой взор на
определенном месте. «Вы что-нибудь видите?» — спрашиваю я. «Вижу
карточку». Я прощаюсь с ним, намереваясь уйти; но он все еще обращает свой
взор на стол. «Не нужно ли Вам что-нибудь сделать?» — спрашиваю я. «Мне
хотелось взять эту карточку, но мне ее не надо!» — отвечает он и уходит, не
выполнив внушения и, очевидно, борясь с ним.
Очень хороший пример мы находим также у Б. С и д и с а. Человеку,
находящемуся в слабой степени гипноза, делается внушение, что он, услышав
стук, возьмет сигаретку и зажжет ее. «Пробудившись, он помнил все. Я быстро
стукнул несколько раз. Он встал со стула, но сейчас же сел опять и, смеясь,
воскликнул: «Нет, я не стану этого делать!» «Что делать?» — спросил я.
«Зажечь сигаретку, это бессмыслица!!!» — «А вам очень хотелось это
сделать?» — спросил я, представляя желание прошедшим, хотя было ясно, что
он теперь с ним борется. Он не ответил. Я снова спросил: «Вы очень желали
это сделать?» «Не очень», — ответил он кротко и уклончиво.
Таким образом, «принятие без критики внушенных идей и действия» также не
составляют безусловной необходимости для внушения, хотя и бесспорно, что
большинство внушений входит в психическую сферу, как о том говорилось
ранее, без всякого сопротивления.
Равным образом полного автоматизма мы не находим и в осуществлении
внушения. Известно, как часто мы встречаем даже у лиц, погруженных в
гипноз, что внушение осуществляется не без некоторой борьбы. То же мы
наблюдаем и в случаях послегипнотического внушения. Иногда эта борьба
кончается тем, что внушение, бывшее на пути к осуществлению, в конце
концов остается неосуществленным вовсе, как это было в только что
приведенном примере. Правда, это противодействие бывает различно, смотря
по силе внушения, по его характеру, по тем или другим внешним условиям,
тем не менее оно возможно и во многих случаях существует. Следовательно,
двигательный автоматизм далеко не может считаться неотъемлемой
принадлежностью внушения.
Итак, внушение входит часто в психическую сферу незаметно, без всякого
насилия, иногда вызывает борьбу со стороны личности внушаемого субъекта,
подвергается с его стороны даже критике и выполняется, хотя и насильственно,
но далеко не всегда автоматично.
Надо, впрочем, заметить, что в иных случаях внушение действительно входит в
психическую сферу как бы насильственным образом и, будучи принято без
всякой критики и внутренней борьбы, выполняется вполне автоматически.
Примером таких внушений может служить способ внушения аббата Фариа,
действовавшего одним повелительным словом. К этому же порядку внушения
относится и всем известная команда, которая основана везде и всюду не
столько на силе страха за непослушание и сознания рациональности
