 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Александр Евсеевич Хинштейн: «Какого цвета страх»
235
всего лишь просил наказать сотрудников Ярославской прокуратуры, разгласивших материалы
уголовного дела.
«Вы же понимаете, — мямлил следователь, — депутатский запрос… Мы — люди
подневольные… Чистая формальность…»
А я в который по счету раз пожалел, что не въехал тогда Боровому по физиономии. Это ж
до какой степени надо быть подлецом, чтобы сводить счеты с безответными, слабыми людьми,
которых ты сам же и поставил в позу «зю»…
…Мы встретились с Боровым года через полтора, на съемках «Пресс-клуба».
«Здрассти, — прошипел он со своей гаденькой кошачьей улыбочкой. — Как поживаете?»
«Без вас — прекрасно».
Константин Натаныч ещ¸ раз улыбнулся. А полчаса спустя заявил, не мигая глядя в
камеру, что Хинштейн (то есть я) за грязный пасквиль о нем (то есть Боровом) был премирован
российскими спецслужбами поездкой в США…
По-моему, это уже не лечится…
01.08.1996
КАССЕТА БОРОВОГО
—
Кто это там скачет?
—
Неуловимый Джо.
—
Почему неуловимый?
—
Да кому он нужен!
Анекдот
—
Когда дело только забрали в Генпрокуратуру, я сразу же понял, что ко мне пришлют
какого-то «заказного» журналиста…
Уютно залезший с ногами на диван Константин Натанович Боровой, известный бизнесмен
и не менее популярный политик, ласково улыбаясь, посмотрел мне в глаза.
—
Я вас очень прошу: оставьте это дело. Ну, пожалуйста… Вы ввязываетесь в грязную
историю… Ну… Представьте, что на моем месте оказался бы Листьев. И он, живой, сидел бы
сейчас перед вами, и вы задавали бы ему такие же провокационные вопросы. А я бы лежал в
земле… А?! Что тогда?!
—
Ну и что?
Константин Натанович замолчал. Вероятно, он ожидал, что, услышав имя Листьева, я
упаду на пол и зарыдаю.
—
Что ж… В таком случае всего вам доброго. — Боровой поднялся и протянул мне
выключенный редакционный диктофон. Предусмотрительно вынутая им же самим кассета
осталась лежать на столе.
—
Кассету мою позвольте.
—
Кассетку? Вот эту?
—
Вот эту.
—
Вот эту кассетку-то? — Депутат Государственной думы брезгливо, двумя пальцами,
словно дохлого таракана, взял творение японских мастеров и помахал в воздухе.
—
Кассетку, значит? — Он гаденько улыбнулся — и вдруг с неожиданной злостью…
разломал е¸ на четыре части. Упиваясь обалдевшим выражением моего лица, Боровой картинно
кинул кассету на диван и торжествующе изрек: — Вот так-то!
…Увы, я отлично понимал: благовоспитанный народный избранник добивается именно
этого. Скандала, зачинщиком в котором выступил бы не он, а я.
Покушение на депутата — серьезная штука. Тем более на столь знатного, как Константин
Натанович Боровой…
