 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
сын. Если же пьет, то он плохой мальчик, но все равно ее сын. "Не разрешай никому вести себя с тобой
вольно", - говорит отец дочери, оглядывая при этом с ног до головы официантку. Что бы ни вышло в
дальнейшем, она все равно папина дочка. Может быть, в колледже она прослывет безнравственной, а
затем преобразится в верную жену или, наоборот, сохранит девственность до свадьбы, а после станет
изменять мужу. Но может быть, со временем юноша или девушка найдет в себе силы освободиться от
сценария и обрести в жизни собственный путь.
Образ мира
Ребенок воспринимает мир совсем иначе, чем его родители. Для детей это сказочный мир,
полный чудовищ и волшебников. Все родители помнят, как их ребенок просыпался и кричал, что в его
комнате ходит медведь. Приходят родители, включают свет и ласково говорят: "Видишь, никого нет..."
Или, наоборот, родители сердятся, велят молчать и спать немедленно. Но ребенок все равно "знает", что
в комнате был медведь, независимо от того, мягко или сурово обошлись с ними родители. Однако
ребенок понимает (если мать или отец были ласковы): когда появится медведь, придут родители и
медведь убежит в берлогу. При суровом подходе родителей ребенок скорее всего подумает: "Ты один
на один с медведем и положиться можешь только на себя". Но "медведь" при этом все равно остается.
Когда ребенок взрослеет, его образ мира постепенно углубляется и детализируется, но
одновременно замаскировывается, уходя как бы вглубь. Лишь иногда детские представления
появляются в своем изначальном искаженном виде, чаще всего в виде "обманов". Это происходит
обычно в снах. И тогда вдруг оказывается, что загадочное для психотерапевта поведение пациента было
по-своему разумным и последовательным.
...Ванда была озабочена финансовыми проблемами, поскольку ее мужу чрезвычайно не повезло в
целом ряде сделок. Но когда ставилась под сомнение правильность его действий, она его страстно
защищала. Она также была крайне обеспокоена недостатком средств на их жизнь. Однако у нее не было
особых причин для большого беспокойства, так как ее хорошо обеспеченные родители готовы были
дать им деньги в долг. Ванда ходила в терапевтическую группу. Года два психотерапевт не мог
последовательно восстановить ход ее мыслей и найти суть происходящего. Но однажды она рассказала
свой сон. Будто она жила в концентрационном лагере, которым управляли богачи, живущие на горе.
Чтобы не остаться голодной, надо было просить у них еду или выманивать ее обманом.
Сон несколько прояснил ее образ жизни. Муж в своих сделках участвовал в играх типа: "Обведи
дурака вокруг пальца", ее игрой была "Сведи концы с концами". Как только у мужа появлялись деньги,
он старался истратить их при первой же возможности, иначе игра могла прекратиться. Когда ему
становилось действительно туго, включалась Ванда и помогала "обводить вокруг пальца" ее
собственных родителей. К досаде супругов, контрагенты мужа и ее родители в конечном счете всегда
оказывались в выигрыше. Она страстно это отрицала, когда спорила с членами группы, так как, признав
проигрыш, ей следовало бы прекратить игру (что, в конце концов, и было сделано). Фактически она и
жила примерно так, как ей привиделось во сне: родители и партнеры мужа были богатыми людьми,
которые "жили на холме" и распоряжались ее жизнью. Чтобы выжить, ей надо было просить или
обманывать.
"Концентрационный лагерь" - это и есть для Ванды образ мира, или сценарная основа. В
действительности она как бы жила в концлагере своих снов. Во время консультации было достигнуто
некоторое улучшение, но оно означало, что Ванда приспособилась "жить лучше в концентрационном
лагере". Лечение не повлияло на ее сценарий, Ванда научилась чувствовать себя в нем удобнее. Чтобы
вылечиться, ей надо было выйти из "лагеря" в реальный мир, в котором она чувствовала бы себя
нормально, потому что уладила бы свои семейные дела. Интересно отметить, что Ванда и ее муж
выбирали друг друга по причине взаимодополняемости их сценариев. Его сценарий предусматривал
богачей "на горе" как предмет мошеннических проделок и перепуганную жену. А по ее сценарию
требовался мошенник, который облегчил бы ее порабощенную жизнь.
Сценарная основа обычно бывает очень далекой от реальной жизни пациента, поэтому очень
трудно порой реконструировать сценарий путем только наблюдения и интерпретации. В этих случаях
иногда на помощь приходят сны пациента. "Сценарный сон" легко узнать, поскольку, рассказанный
пациентом, он бывает нисколько не похож на его действительную жизнь, а в трансакционном смысле он
- ее воспроизведение.
...Одной женщине приснился сон: спасаясь от преследования, она забралась в тоннель.
Преследователи остановились у входа, ожидая, пока она из него выберется. У другого конца тоннеля
