 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Давнее прошлое становится в его личности чем-то хотя и «замороженным», но потенциально активным
- оно может оттаять и начать действовать. Даже в терапевтической ситуации, где всякая опасность
устраняется, пациент иногда все-таки продолжает бояться последствий, которые могут явиться
результатом выражения интенсивного гнева.
В рассматриваемой нами проблеме «отпускания тормозов» существует и другой аспект, который
также имеет отношение к детскому опыту данного индивида. У детей есть тенденция приравнивать друг
к другу чувство и поступок. Чувства и желания представляют собою для них мощные силы. Желать
кому-то смерти - это может восприниматься ребенком как эквивалент убийства указанного лица.
Чувства могут также рассматриваться детьми как нечто весьма стойкое и стабильное. Взрослые знают из
опыта, что чувства переменчивы, словно весенняя погода. Гнев в соответствии с меняющимися
жизненными обстоятельствами может перейти в заботу, а любовь - в ненависть. Дети, которым
присуще бытие целиком в настоящем, никогда не думают в терминах будущего и потому не владеют
понятием изменчивости. Боль видится ими как длящаяся вечно. Поэтому дети часто спрашивают: «Когда
это закончится?» Указанный тип мышления распространяется и на чувства. «Если я злюсь на тебя, -
думает ребенок, - то всегда буду испытывать к тебе злость. Раз я ненавижу тебя, то буду ненавидеть
вечно». С указанной точкой зрения связана и другая, приравнивающая мысли и действия: желание убить
кого-то для ребенка эквивалентно акту убийства этого человека. Эго маленького ребенка не в состоянии
с легкостью провести различие между мыслью, чувством и поступком. Умение различать эти вещи
приходит тогда, когда у ребенка появляется самосознание, а эго подросшего человека приведет его к
выводу о том, что он обладает сознательным контролем над собственным поведением.
Проводить аналитическую терапию с маленьким ребенком невозможно, поскольку в нем
отсутствует объективность, необходимая для того, чтобы аналитический процесс работал и давал
результаты. Однако и у многих взрослых нет объективности, поскольку они в эмоциональном плане
зафиксировались на детском уровне, а это подрывает их эго и присущую последнему способность
проводить четкую дифференциацию между мыслями, чувствами и поступками. Взрослый человек
должен знать, что, хотя в нем и может кипеть гнев, достаточный по своей интенсивности для
совершения убийства, он под воздействием указанного чувства не станет действовать соответственно,
поскольку это неприемлемо или неразумно. Тенденция в любом случае разрядиться посредством
поступка берет свое начало в детской компоненте личности. Тем самым, если человек в состоянии
питать и выразить чувство убийственного гнева, не доводя это выражение до конкретного действия и
даже не намереваясь поступать подобным образом, то это является несомненным признаком его
зрелости, «взрослости». Описанное ранее упражнение, в ходе которого пациент сидит на стуле лицом ко
мне и, размахивая у меня перед носом кулаками, повторяет сакраментальную фразу насчет возможности
убить меня, предоставляет пациентам возможность испытать и развить в себе сознательный контроль
над собственным поведением. А это позволит им в дальнейшем быть взрослыми и вести себя как
взрослые люди, каковыми они на самом деле и являются.
Еще один важный компонент вышеуказанного упражнения заключается в привязке голоса к
взгляду. Многие люди при выполнении этого упражнения будут выкрикивать слова вроде: «Я ведь
запросто могу убить тебя», очень громким голосом, но в глазах у них при этом отсутствует гнев.
Чрезмерное акцентирование голоса уменьшает энергетический заряд, приходящийся на глаза.
Выражение гнева ограничивается одним только голосом - и платой за это становится утрата гнева во
взгляде. Такая реакция носит в большой степени инфантильный характер, потому что в младенческом и
детском возрасте доминирующим средством выражения чувств служит голос. Однако у взрослых людей
преобладающим инструментом экспрессии становятся глаза. Таким образом, гнева взрослого человека
нужно больше всего бояться в том случае, когда голос звучит тихо, а глаза сверкают. Тут мы словно идем
по стопам философии Теодора Рузвельта, американского президента начала нынешнего столетия,
который сказал: «Разговаривай мягко, но держи в руках большую дубинку».
Мне хотелось бы настоятельно подчеркнуть, что, хотя описанные здесь упражнения и уменьшают
страх человека капитулировать перед собственным телом, их следует дополнять другими упражнениями
на выражение гнева. Надлежащая чувствительность терапевта к проблемам конкретного пациента
позволит ему выбрать подходящее упражнение. К примеру, Виктор, случай которого рассматривался
ранее в данной главе, рассказывал, как его рука спонтанно потянулась к шее матери, и это было
