 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Если мы оглянемся на жизнь этого пациента, первое, что мы узнаем, — до четырех лет он постоянно
страдал от тяжелой болезни и даже после этого часто болел. Слабое здоровье сделало его предметом
постоянных забот и тревоги родителей. Его общение с другими детьми было очень ограничено. Когда он
хотел установить контакты со взрослыми, родители всегда заявляли ему, что детей должно быть видно, но
не слышно и что детям не подобает общаться со взрослыми. Таким образом, в раннем детстве он не смог
завязать отношений, необходимых для жизни в обществе, и общался только с родителями. Далее это
привело к тому, что он значительно отставал в развитии от сверстников. Неудивительно, что они начали
считать его глупым и вскоре он стал предметом их насмешек. Это обстоятельство также мешало ему
обзавестись друзьями.
Чувство неполноценности, и без того сильное, от всего этого еще более обострилось. Пациента
воспитывал действующий из лучших побуждений, но очень вспыльчивый отец, по профессии военный, и
слабая, не отличающаяся умом, крайне деспотичная мать. Хотя его родители делали все от них зависящее,
чтобы дать ему, по их понятиям, наилучшее воспитание, он воспитывался в чрезвычайной строгости. В
развитии пациента значительную роль играли запреты. Одно из сохранившихся у него ранних и очень ярких
детских воспоминаний заключалось в
том, что, когда ему было всего лишь три года, мать заставила его
простоять полчаса на коленях на горохе за то, что он проявил непослушание, хотя она знала причину этого:
он испугался человека, скакавшего на лошади, и отказался исполнить поручение матери. Нашего пациента
секли очень редко, но если до этого доходило, его всегда секли многохвостой плетью для собак. После этого
ему нужно было сказать, за что его высекли, и попросить прощения. «Ребенок должен знать, — говорил
отец, — в чем его вина». Однажды его высекли напрасно. Поскольку он не мог объяснить, за что его
наказали, его секли снова и снова, пока он не придумал какой-то проступок и не признался в нем.
С самого раннего детства пациент враждебно относился к родителям. Его чувство собственной
неполноценности приобрело такие масштабы, что он даже не мог себе представить, что в чем-то
превосходит других. Его жизнь, как в школе, так и дома, была почти непрерывной цепью крупных и мелких
поражений. Он считал, что ему не одержать даже самой малой победы. В школе до восемнадцати лет он
всегда был предметом насмешек. Однажды над ним посмеялся даже его учитель, который прочитал его
сочинение перед классом вслух, сопровождая чтение ироническими замечаниями.
Все эти происшествия заставляли его все больше и больше изолироваться от общества. В конце
концов он стал удаляться от мира по собственной воле. В своей войне с родителями пациент открыл очень
эффективный, хотя и дорогостоящий способ нападения. Он перестал с ними говорить. Этим жестом он
разрубил главную связь между собой и внешним миром. Поскольку он не мог ни с кем говорить, он стал
абсолютно одинок. Никем не понятый, он ни с кем не говорил, а с родителями особенно; в конце концов
люди также перестали с ним говорить. Все попытки вывести его в свет провалились, как позднее и все его
попытки вступить с кем-то в интимные отношения — к его немалому сожалению. Такова история жизни
пациента до двадцати восьми лет. Глубокий комплекс неполноценности, пропитавший всю его душу, дал
толчок для развития непомерного честолюбия, неконтролируемого стремления к превосходству и
самоутверждению, которое непрерывно искажало его отношения с внешним миром. Чем меньше он
говорил, тем больше его душу заполняли, и днем и ночью, грезы о триумфах и победах.
И вот однажды ночью ему приснился описанный нами выше сон, в котором мы ясно видим, как
действует его психика. В заключение позвольте напомнить вам сновидение, о котором рассказал
древнеримский оратор Цицерон. Это один из самых знаменитых вещих снов в литературе.
Однажды поэт Симонид увидел лежащий на улице труп неизвестного человека и похоронил его.
Позднее Симонид хотел предпринять морское путешествие, но призрак похороненного им мертвеца
предостерег его: если он отправится в это путешествие, его ждет кораблекрушение. Симонид никуда не
поехал. Корабль, на котором он должен был отплыть, действительно пропал без вести со всеми, кто на нем
был.
Если верить Цицерону, этот случай потрясал до глубины души всех, кто слышал о нем, в течение
сотен лет. Если мы желаем истолковать этот случай, нам необходимо учесть, что в те времена корабли часто
терпели крушения. Нам также нужно помнить, что из-за этого многим людям накануне морского
путешествия часто снились кораблекрушения. Среди множества подобных сновидений это оказалось
настолько близко к событиям реальной жизни, что рассказ о нем сохранился для потомков. Любители
таинственного питают к подобным историям особую слабость. Наше, более материалистическое
истолкование этого сновидения следующее: поэт, движимый инстинктом самосохранения, вероятно, не
испытывал особого энтузиазма по поводу этой поездки. По мере того как дата отплытия приближалась, ему
требовалось оправдать свои колебания. Поэтому он присвоил роль прорицателя мертвецу, который был ему
обязан своим погребением. Разумеется, поэт отказался от поездки. Если бы корабль не потонул, мир бы так
никогда ничего и не узнал об этом сновидении. Мы замечаем только то, что тревожит нас, что напоминает
нам: не все на небесах и на земле доступно нашему пониманию. Провидческую природу снов можно понять,
поскольку мы знаем: как во сне, так и в реальности отражена жизненная установка данного индивидуума.
Кроме того, следует принять во внимание, что не все наши сны нам понятны — скорее наоборот,
понятны лишь немногие. Мы забываем сон немедленно, как только он произвел на нас то или иное
впечатление, и не понимаем, что лежит в его основе, если мы не обучены толкованию снов. И все же эти
сновидения суть также не более чем символическое и метафорическое отражение образа действий и
