 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Вдобавок мы должны принять во внимание чрезвычайную важность влияния ошибок, совершаемых в
ходе воспитания. Строгое, авторитарное воспитание вполне способно погасить имеющуюся у ребенка
естественную радость жизни, точно так же как воспитание, которое убирает с пути ребенка всяческие
препятствия и окружает его тепличной атмосферой, так его «акклиматизирует» к жизни, что, став взрослым,
он окажется неспособным существовать в условиях более суровых, чем тропический климат его семьи.
Поэтому мы видим, что в нашем обществе и цивилизации воспитание в семье меньше всего
приспособлено к воспитанию проникнутых общественными интересами «граждан мира», которых мы могли
бы пожелать. При таком воспитании чересчур велика вероятность появления у ребенка неоправданных
амбиций и желания самовозвеличиться.
Какое учреждение способно устранить ошибки, совершенные на раннем этапе развития ребенка, и
помочь ему более удачно адаптироваться к миру? Ответ один — школа. Однако при ближайшем
рассмотрении оказывается, что школа в ее нынешнем виде также приспособлена к решению этой задачи не
лучшим образом. Едва ли и сегодня найдется хоть один учитель, могущий заявить, что он всегда способен
распознать трудности в эмоциональном развитии ребенка и исправить их при существующих в современной
школе условиях. Учитель совершенно не подготовлен к такой задаче. Его дело — пройти с учениками
определенную программу, не осмеливаясь всерьез задуматься о тех человеческих жизнях, с которыми он
имеет дело. Тот факт,
что в классе всегда слишком много детей, также препятствует ему надлежащим
образом выполнить свою задачу.
Есть ли еще какой-нибудь институт, способный исправить дефекты семейного воспитания?
Некоторые могут предположить, что таким институтом является сама жизнь. Однако и возможности жизни
не беспредельны. Жизнь не может фундаментальным образом изменить человека, хотя внешне иногда
кажется, будто так и произошло, — ей не позволят этого человеческое тщеславие и честолюбие. Сколько бы
ошибок ни совершил индивидуум, он либо будет винить в них все остальное человечество, либо полагать,
что он уже ничего не может сделать. Мы очень редко видим людей, которые, встретив на пути препятствие
или повернув не в ту сторону, остановились поразмыслить, в чем они были не правы. Этот факт
иллюстрирует данный нами в предыдущей главе анализ неправильного использования жизненного опыта.
Сама по себе жизнь не в силах что-либо кардинально изменить. С психологической точки зрения это
понятно, поскольку жизнь имеет дело с готовой продукцией человечества — человеческими существами,
которые уже обладают своей сформировавшейся точкой зрения и стремятся к власти над другими. Скорее
наоборот, жизнь — наихудший из возможных учителей. У нее нет рассудка, она ни о чем нас не
предостерегает, она нас не учит; она просто отвергает нас и позволяет нам погибнуть.
Нам остается сделать только один вывод: единственным институтом, с помощью которого можно
надеяться что-то изменить, является школа. Мы могли бы сделать наши школы способными выполнить эту
функцию, если бы они правильно использовались. До самого последнего времени любой человек,
получивший контроль над школой, всегда использовал ее для воплощения своих тщеславных и
честолюбивых замыслов. Сегодня мы слышим требования восстановить в школах старый режим. Однако
удавалось ли при старом режиме добиться каких-либо хороших результатов? Как может оказаться полезным
авторитарный подход, всегда считавшийся вредным? Почему авторитаризм в школе должен принести
добрые плоды, когда мы видим, что авторитаризм в семье, где теоретически ситуация более благоприятна,
приводит только к одному: бунту против него?
Любой авторитет, который не признан спонтанно, а должен навязываться нам силой, является
фальшивкой; истинное уважение и дисциплина исходят изнутри. Слишком многие дети приходят в школу с
чувством, что их учитель — не более чем государственный служащий. Невозможно навязать такому ребенку
строгий режим без плачевных последствий для его психического развития.
Даже если учитель знает свои обязанности, с неопровержимой логикой вытекающие из самой жизни,
мы не можем заставить ребенка принять эту логику. Единственная возможность двигаться вперед заключена
в том, чтобы избегать, насколько это возможно, всякой конфронтации и видеть в ребенке не объект
обучения, а субъект; видеть в нем зрелую личность, равную учителю. Тогда ребенку будет труднее счесть,
будто на него оказывают давление или его игнорируют, а посему он обязан вступить со своими учителями в
битву не на жизнь, а на смерть. Именно из этой агрессивной установки с неизбежностью развиваются
ложные амбиции, столь характерные для наших мышления, поступков и склада характера. Авторитет не
должен зависеть от силы — он должен всецело основываться на социальном чувстве.
Школа — это учреждение, через которое в ходе своего психологического развития проходит каждый
ребенок. Поэтому оно должно отвечать требованиям здорового психологического роста. Только та школа,
которая гармонирует с психологическими потребностями своих учеников, может быть названа
действительно хорошей школой, и только такую школу можно будет считать дающей образование для
общественной жизни.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В этой книге мы пытались показать, что психика не определяется наследственностью. Ее развитие
целиком и полностью обусловлено социальными факторами. С одной стороны, требования организма
должны быть удовлетворены, с другой — должны быть выполнены требования человеческого общества.
Именно в таком контексте развивается психика, и в этих условиях она растет.
