 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
определению содержит элемент вечности, а вечность есть выход за всякие границы, поэтому
принцип ограниченности применим только к изменчивой части бытия.
Мир вечен, и именно «невозможность ничто» как слово Логоса держит мир в его вечном
бытии,
словно в своих железных лапах, она не дает ему сгинуть, исчезнуть, превратиться в
ничто; повинуясь жесткому голосу необходимости, мир вынужден вечно быть. В
«невозможности ничто» суть вечности бытия. Мы не можем схватить и познать эту
«невозможность», но мы можем слегка прикоснуться к ней. Когда мы касаемся мира логики и
математики — мы касаемся «невозможности ничто», мы касаемся того, что есть идеально и
что диктует бытию как быть. «Невозможность» есть основание полного детерминизма бытия:
ни что не может быть иначе, как оно есть в данный момент времени, и оно не может не
быть. Конечно, оно может быть как возможное, но между реализацией бытия и его
возможностью пролегает пропасть как между «да» и «нет»; в каждый момент времени и в
каждой точке пространства всегда реализуется только один единственный путь бытия,
возможное же всегда оказывается за бортом реальности.
Мы и сами находимся в полной власти этой «невозможности»; наша жизнь есть лишь
мгновенье в изменчивой части бытия Логоса, наша жизнь — всплеск в океане вечности, и мы
обречены погрузиться обратно в небытие; мы соприкоснемся с вечностью небытия в момент
нашей смерти, в этот момент мы растворимся в ничто. Уже во сне без сновидений мы слегка
касаемся ничто, когда для нас перестает существовать и время, и пространство, мы есть и нас
нет,
в одно и тоже время, таково это состояние. За время, которое мы спим, на земле
совершается столько удивительных событий, кипит ночная жизнь, но во время нашего сна
всего этого для нас не существует. Сон без сновидений -
состояние ничто — таково бытие
неживой Природы, пребывающей в вечном забвении, и мы в момент смерти также
растворимся в этой вечности, — вот что ожидает нас за гробовой доской — вечный сон без
сновидений!
Но смерть приносит облегчение, она успокаивает; со смертью мир погружается в
желаемое лоно небытия, там мир находит примирение и успокоение от необходимости быть,
быть и волеть; там исчезают все страдания и радости, там царит вечный покой; смерть есть
награда за необходимость быть; смертью снимается необходимость рождения через
бесконечную чреду отрицаний, что, в конечном счете, трансформируется в отрицание жизни.
4
«Мир есть, и он не может не быть; бытие = есть, потому что оно не может не быть» —
приговор «невозможности ничто», это приговор Логоса! «Не может не быть» -
двойственная форма отрицания, утверждающая бытие. Мир вместе с человеком страстно
устремляет взоры вглубь и ввысь мироздания, вопрошая: «Почему я (мир) есть?» — и, не
находит ответа, а точнее, упираясь в непробиваемую стену существования, опускает руки и,
смирившись со своим существованием, принимает его таким, каким оно есть, довольствуясь
лишь изучением того «как» он (мир) есть и изменением его. Существование есть
непостижимая тайна бытия, которая находится за пределами человеческого сознания, к
которой человек пытается приблизиться, но, как мотылек, натыкается на прозрачное стекло,
на невидимую для него преграду, и тщетно пытается ее преодолеть; зеркало может лишь
отражать (и изменять) в изменчивой части Логоса, но неизменная часть – это скала.
«Мир есть, и он не может не быть» — это отправная точка экзистенциализма; ибо это
есть признание существования как данности, как непотаенности и выставленности вовне, как
признание результата невозможности ничто.
