 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
горя на похоронах. Психастеник может всю жизнь отчаянно бояться какого-то события, например
смертельной болезни, но когда это событие происходит, то включается деперсонализация, и он
встречает его стойко и даже мужественно.
Однако в повседневной жизни, при мелких стрессах душевное онемение оказывает психастенику
плохую услугу. Всякий раз, когда нужно как-то выявлять свои чувства, они ускользают, и психастеник
теряется. Без «компаса чувств» непонятно, что сказать в той или иной ситуации, невозможно
естественное, раскованно-непосредственное поведение. Приходится искусственно выстраивать
«правильное» поведение, одновременно анализируя, удачно ли получается. При этом психастеник
тревожно напряжен, скован. Внутри у него — неуверенность, растерянность: что сказать, как ответить.
Порой, как назло, при отсутствии адекватных чувств, приходят совершенно неуместные мысли и
переживания; их надо
вовремя отследить, не дать им выхода. В этом состоянии психастеник может
допустить какой-то ляпсус, тут же попытаться исправить его, невольно напрягаясь и вызывая ответное
напряжение у собеседника. В таком состоянии неуклюжие шутки психастеника вместо того, чтобы
сгладить неловкость, лишь усиливают ее.
Пытаясь «включить» живые чувства, психастеник старается мыслями четче обозначит суть
ситуации, характер отношений. Вместо радости общения в душе возникает неестественная натужность.
Чувства же, ради собеседника, приходится немножко изображать. Иногда психастеник свою
неспособность испытывать чувства, адекватные ситуации трактует как грубую патологию и напрасно
мучается переживаниями по поводу несуществующей у него шизофрении.
Но вот остается психастеник вечером один в спокойном уюте своей комнаты, и в душе все
оттаивает. Тогда и включаются живые чувства, возникает полноценный отклик на все произошедшее за
день. Ощущается радость от встречи с интересным человеком или захлестывает острая душевная боль
при воспоминании о похоронах. Психастенику досадно, что эти чувства пришли с опозданием, что не
удалось их выразить в нужный момент. Однако следует заметить, что даже в эти моменты полного
спокойствия психастенику может не хватать уверенности в точности своих чувств.
Если бы было принято выказывать свои чувства не в момент взаимодействия, а спустя какое-то
время в письме, ему было бы легче. Иногда он и сам обнаруживает, что в письмах может выражать себя
полнее. Психастеник начинает настраивать себя на то, что в следующий раз будет естественным, скажет
искренние, от сердца слова, когда нужно — обнимет человека, выразит подлинное сочувствие. Однако
наступает следующий день и вместе с ним — снова тревожное напряжение по поводу неестественных,
онемевших чувств; впрочем, кое-что из намеченного выполняется.
Зная свою особенность, психастеник старается заранее обдумать ситуацию, написать в блокноте
ключевые пункты — все это для того, чтобы его слова и поступки были точнее, адекватней. В ситуации,
к которой, по его
мнению, он готов, психастеник испытывает меньший стресс, стало быть, меньшее
онемение и больше непосредственности. Ведь общается же он без выраженной деперсонализации с
друзьями и родными.
Блеклая чувственность или, как выражаются психофизиологи, слабость «животной половины»,
или «жухлая подкорка», неотъемлемы от данного характера. Подкорка — это область мозга,
расположенная под корой больших полушарий. От ее функционирования зависит способность органов
чувств ярко, цепко, точно и с наслаждением воспринимать окружающий мир. У психастеника работа
мысли, то есть активность коры больших полушарий мозга, превалирует над активностью подкорковых
областей мозга. Это объяснение И. П. Павлова хорошо и просто описывает физиологические
предпосылки блеклой чувственности психастеника при одновременном компенсаторном засилии
мыслительной работы. Подобный феномен И. П. Павлов называл «второсигнальностью»; психастеник
именно «второсигнален».
Блеклая чувственность конкретно выражается в том, что непосредственные радости бытия —
наслаждение тонкой гастрономической кухней, мышечная радость от занятий спортом, удовольствие от
ходьбы босиком по влажной траве и т. п. — воспринимаются психастеником глуше, чем людьми иных
характеров. Психастенику не хватает природной координации движений, ловкости, глазомера,
природного чутья. Его механическая память слабовата, у него нет абсолютного музыкального слуха, не
хватает сочности, яркости красок в восприятии мира. Проговорив целый час с человеком, психастеник
затрудняется описать детали одежды собеседника, цвет его волос, не может уверенно вспомнить
