 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
конфликтных ситуациях. Схематично эту особенность можно выразить так:
1. Изначальная (базальная) тревога.
2. Педантичность.
3. Навязчивости (ананказмы).
Большинство исследователей выделяют вышеобозначенный нераздельный узел из тревожности,
педантичности и навязчивостей. Данный характер выразительно описан К. Леонгардом под названием
педантическая личность /8, с. 100-118/. Важным представляется указание К. Леонгарда на то, что у
педантических личностей слабый механизм вытеснения неприятностей и опасностей. Из его описаний
следует, что ананкасты страдают как от навязчивостей, так и от сомнений.
Весьма ценными являются исследования Н. Петриловича /62/ о природе ананкастической
совести. Он указывает на то, что совесть ананкаста незрелая, «застывшая», «хондродистрофическая».
Согласно Петриловичу, ананкасту присущи категории традиционной морали (резкое «или — или»),
совесть может угнетать его.
В этой связи хочется заметить, что ананкаст может остро переживать по поводу того, что
переступил недозволенную черту, что его поступок расходится с его ригидной моралью, и при этом не
мучается по существу: переживания людей, пострадавших от его безнравственности, могут совершенно
его не трогать. Страх наказания за совершенный поступок порой превышает раскаяние и чувство вины
перед пострадавшим. То есть совесть ананкаста нередко также бывает навязчивой, оторванной от его
реальных мыслей и чувств. Совестливость же психастеника не несет навязчивого оттенка. Даже если
психастеник обидел неблизкого для себя человека, ему тем не менее стыдно перед ним, он ощущает
раскаяние, желание искупить вину, а не просто навязчиво мучается совестью. Совесть психастеника
достаточно подвижна, склонна к компромиссам, к преувеличению вины за совершенный проступок.
Ананкаст же может смотреть сквозь пальцы на какой-то свой реальный дурной поступок и изводить
себя надуманным грехом.
Г. И. Каплан и Б. Дж. Сэдок /30, с. 662-664/, описывая личности обсессивно-компульсивного
типа, также отмечают у них скрупулезность и отсутствие гибкости в области
ценностей и этики, не
объясняющиеся культурными или религиозными убеждениями. Авторы отмечают, что лица с этими
расстройствами поглощены правилами, законами, порядками, опрятностью, подробностями и
достижением совершенства. Они указывают, что у таких людей бывает прочный брак и устойчивое
положение на работе, но мало друзей. Допускают, что обсессивно-компульсивные расстройства
личности связаны с жесткой дисциплиной воспитания. В отношении лечения авторами замечено, что
«перетренированные, чрезмерно социальные обсессивно-компульсивные личности ценят метод
свободных ассоциаций и недирективную терапию. Однако лечение этих больных часто требует
длительного времени и бывает сложным, поскольку часто натыкается на противоперенос».
Обсессивно-компульсивное расстройство личности, обозначенное как ананкастное расстройство,
вошло в десятую международную классификацию болезней (МКБ-10). Психастенический характер, к
сожалению, на Западе не выделяется, а его особенности только частично совпадают с ананкастным
расстройством. Весьма подробно ананкасты клинически описаны в психиатрии немецкого языка:
Шнайдером /52/, Вайтбрехтом /55/, Каном /56/, Шульте и Телле /63/, Лемке и Реннертом /64/, Бергманном
/57/. В частности, К. Шнайдер писал, что ананкастам свойственны истинные навязчивости и что эти
люди отличаются «избыточной заботливостью, педантичностью, корректностью, точностью,
неуверенностью, компенсация которой часто вымученна и неестественна». Тщательные клинические
исследования ананкастических состояний проведены датским психиатром Т. Видебеком /65/.
Важным представляется клиническое общение ядра ананкастического характера, сделанное М.
Е. Бурно: «К навязчивостям (в том числе ананказмам) предрасположены люди с разными характерами,
болезнями, но у педантов (ананкастов) как бы сам характер есть ананказм» /45, с. 37/. Автор поясняет это
следующими примерами: «Не будучи по натуре своей ревнивым человеком, он часто мучит жену
навязчивыми вопросами типа: «ты правда мне не изменяешь?». Совершенно не дорожа каким-нибудь
письмом, он остро беспокоится, что оно не дойдет до адресата. Он боится, что пойдет дождь, хотя ему, в
сущности, все равно, пойдет дождь или нет, ведь ему никуда сегодня не нужно идти. К вечеру, когда
вроде бы все ясно, что ничего страшного не произошло, страхи стихают, но, к сожалению, и день
прошел в бездействии» /66, с. 56/.
