 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Мир гол, король гол, все вещи ясней ясного. Все производство и сама истина стремятся к
этому оголению, отсюда же и недавно пожатая невыносимая "истина" пола. К счастью,
глубоко дело не заходит, и опять-таки это соблазн, в его власти удерживается сивиллин ключ
от самой истины, а именно что, "может быть, мы желаем разоблачить ее потому только, что
так трудно вообразить ее себе нагой".
От переводчика
Соблазн как уникальная форма — просто форма, без определения, не культурная и не
природная, но всеобщая и самодостаточная. "Нужно храбро оставаться у поверхности, у
складки, у кожи, поклоняться иллюзии, верить в формы, звуки, слова, в весь Олимп
иллюзии!" (Ницше).
Seduction: налет чарующих видимостей, "златотканый покров прекрасных возможностей"
(Ницше), наброшенный на суровую правду жизни — на топорную истину желания, пола,
всего на свете — истину как таковую: "Мы больше не верим тому, что истина остается
истиной, если снимают с нее покров", — снова Ницше, чье "Wir, Kiinstler!" слышится
буквально на каждой странице "Соблазна".
Соблазн вездесущ: он в красоте и уродстве, добре и зле, прямолинейности и уклончивости
— любую похоть соблазн способен оплести своим кружевом, зажечь обольстительным
лоском и включить в свою игру — обратив в искушение приманки.
Приманка же, как известно, не что иное, как чистая видимость, не скрывающая под собой
никакой сути,
313
