 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
9
фантазии, хотя и в искаженном виде, отражают их действительные желания и влечения. Таким
образом, в новой интерпретации гипотезы Фрейда речь шла уже не об извращенности отцов, а о
бессознательном желании дочерей быть соблазненными отцами. Но не это было главным: в этом
новом построении теория травмы уступила место теории влечений, «пациент-жертва»
трансформировался в «виновника» собственных бед, а жестокая «реальность» была приравнена к
«фантазии» (с точки зрения психической реальности, которая может быть не менее жестокой, —
последнее, безусловно, верно, но кроме нее существует и просто реальность).
Но это было чуть позднее, и сейчас мы вновь вернемся к теории травмы. Фрейд полагал, что
случаи сексуального злоупотребления со стороны взрослых настолько ранят детей, что они
оказываются не в состоянии перенести эти ужасные, непонятные, неизвестные и даже чуждые им
переживания, которые в результате вытесняются (из памяти и сознания). Но поскольку
аффективный (патологический) процесс уже запущен и в большинстве случаев не может
остановиться, он качественно трансформируется (в симптом) — и вместо вытесненного
страдания, по поводу которого ребенку не к кому обратиться, появляется его «заместитель»,
который может быть предъявлен, в том числе нанесшему травму взрослому, — та или иная
психопатология (Несколько забегая вперед, попробуем провести определенную аналогию с состояниями,
наблюдаемыми при травмах военного времени. Было отмечено, что если солдат прошел через чрезвычайно опасную
ситуацию, где ему хотелось что есть сил кричать о помощи, но это было абсолютно безнадежно, и все-таки ему
удавалось выжить — после этого он становился высокогипнабельным. Но если этот трагический эпизод вновь
воспроизводился в его аффективном «звучании» под гипнозом, гипнабельность пропадала, что рассматривалось как
избавление от аффективных переживаний и оценивалось как успех терапии. В связи с этим Л. Шерток и Р. де
Соссюр высказали предположение: «Не отличает ли особая предрасположенность к психоаналитической терапии
тех, кто в детском возрасте пережил травму, не получив ответа на призыв о помощи, и впоследствии страдал от
этого, пока не прошел курс терапии. Ведь симптом ... может выражать также мольбу о помощи» [84: 53].)
Поясню это на конкретном примере. Например, у одной из моих пациенток, обратившейся к
терапии (когда ей было около 30) по поводу периодического недержания газов, этот симптом
впервые проявился в 8 лет, а травмой явилось соблазняющее поведение матери, которая после
размолвок с отцом обычно приходила в постель к дочери и реализовывала там свои
патологические комплексы, лаская себя и дочь. Не имея другой возможности избежать этого,
пациентка продуцировала симптом защитного характера, делавший ее неприятной как
сексуальный объект (Но даже через 20 с лишним лет пациентка, естественно, не понимала
природу своего страдания.).
Такая психопатология очень нередко в явной или скрытой форме присутствует с самого
детства, но главное — ее причина обычно остается недоступной для сознания. Однако с помощью
психоаналитического метода эти воспоминания можно вывести на сознательный уровень, как бы
«проявить» вытесненный аффект, освободить его, выражаясь языком Фрейда, от «нагара
неестественности» и «зловония» и затем в процессе психической проработки сделать
действительно прошлым, действительно забытым и таким образом преодолеть последствия
психической травмы — те или иные симптомы актуального душевного страдания (и их
соматические эквиваленты).
Подчеркнем еще раз важнейшее различие ранних и более поздних теоретических разработок
Фрейда: в теории травмы особую роль играют внешние «неблагоприятные» обстоятельства, с
признанием возможности их существования в объективной реальности. В теории влечений —
главными становятся внутренние побуждения и индуцированные ими фантазии. В первом случае
пациент оказывается жертвой внешних (привнесенных) условий, а во втором — сам является
источником собственных страданий и разочарований. Влечения ориентированы на получение
удовольствия, проявляясь в высоковариативных желаниях, фантазиях и представлениях,
направленных на какой-то объект, и обычно — проецируются в будущее. Переживания травмы,
наоборот, чаще всего жестко связаны с каким-то одним событием и обращены в мучительное
прошлое.
Но есть нечто, что роднит обе теории: и травмы, и влечения обязательно сопровождаются
аффектами, эмоциями и страстями (См.: Куттер П. Современный психоанализ. — СПб.: Б. С. К.,
1997.)
Почему мы говорим об этом так подробно? В современном мире стало слишком много
реальных психических травм. А современный психоанализ стал слишком сконцентрированным на
теории влечений. И в тех случаях, когда терапевт, сталкиваясь с реальной психической травмой,
