 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Милтон Г. Эриксон, Эрнест Росси: «Человек из февраля»
77
признает, только после прохождения сквозь призму нашей «негативной» защиты
признание приобретает противоположную полярность: «Я не нуждаюсь в этом.»
Эриксон: Гм.
Росси: Когда я работаю, то очень часто ловлю себя на мы-сли о том, что
одновременно с тем, как меня осеняет какая-нибудь необыкновенная идея, я говорю
сам себе: «Нет, это не так». Новое очень часто появляется под видом отрицания.
Эриксон: Маленькой Бекки сейчас два года (Бекки – одна из внучек Эриксона). В
день своих именин она полностью оправдала славу своего «ужасного» возраста.
Сначала она говорила на все: «Это мое, мое, мое». Потом добавила: «Я сама, я сама, я
сама.» Сначала она определила, что же является ее собственностью, а потом поняла,
что она теперь будет с этим делать.
Росси: Поэтому когда у детей появляются какие-то новые навыки, очень важным
для них является факт признания того, что они овладели чем-то новым, и они
отказываются от какой бы то ни было помощи (используя отрицание). Это
напоминает мне первое «нет» новорожденного, которое можно усмотреть в том, как
он, наевшись, отворачивает свою голову от материнской груди (не это ли прообраз
отрицательного качания головой?).
Эриксон: Я добился того, что клиентка миновала свою неуверенность – свое
«может быть». (Клиентка сначала дважды повторяет «может быть», а потом
дважды отвечает Эриксону «да» на его предложение помощи.)
Росси: Мы очень часто запускаем этот примитивный механизм защиты,
построенный на отрицании, как от других людей, так и от самих себя, когда в нас
зарождается что-то новое.
Эриксон: Мы начинаем пользоваться этим в весьма раннем возрасте.
2.6. Как усилить внутренние обязательства пациента и веру
в неизбежность
излечения; Эриксон задает вопросы, «прочищающие»
благоприятные для внушения
подсознательные каналы
Эриксон: Давайте кое-что обсудим. Сейчас июнь, потом наступит июль, за ним август. Вы
плавали этим летом?
Клиентка: Нет, я не особенно «тепло» отношусь к воде.
Эриксон: А почему?
Клиентка: Не знаю. Но при виде воды мое сердце начинает выпрыгивать из груди. Я ее
боюсь, но сама не знаю почему. Я безумно ее боюсь.
Эриксон: Неужели так сильно?
Клиентка: Просто чертовски сильно. У меня появляется такое ощущение, будто я ношусь
взад и вперед как угорелая.
Эриксон: И что Вы делаете?
Клиентка: Это зависит от ситуации. Если мне никак не удается отвертеться от купания, я
очень осторожно захожу в воду сантиметров на десять, затем извиняюсь и убегаю.
Эриксон: И давно у Вас этот страх плавания?
Клиентка: Черт возьми, я не знаю.
Эриксон: А Вам бы хотелось поплавать?
Клиентка: Хотелось бы. Терпеть не могу чего-нибудь бояться. Это меня сковывает.
Эриксон: А с чего это началось?
Клиентка: Не знаю.
Эриксон: А давно Вы боитесь воды?
Клиентка: Не могу вспомнить. Мама рассказывала, что когда мы были совсем маленькие,
она, бывало, не успеет оглянуться, а мы уже в воде по самую шею.
Эриксон: А когда Вы еще могли зайти в воду без проблем?
Клиентка: Не знаю – только теперь мне всегда надо пересиливать себя для того, чтобы
это сделать. Надо сказать, что это малоприятное ощущение.
Эриксон: А что Вы делали после Вашего последнего купанья?
Клиентка: Вытерлась полотенцем и вернулась домой.
Эриксон: И как Вы себя чувствовали?
