 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
роль уступчивости в подчинении гендерной роли.
Нормативное и информационное давление отнюдь не исключают друг друга. Как утверждают
Плеки соавторы (Pleck et al., 1993 b), именно те, кто одобряет и принимает традиционные гендерные
роли (чаще в результате воздействия информационного давления), с большей вероятностью
подвергаются социальному порицанию за их нарушение (нормативному давлению). И наоборот, со всех
сторон обрушивающаяся на человека информация о том, как хорошо подчиниться гендерной роли,
может повлечь за собой это подчинение даже при отсутствии одобрения. Прежде всего человек хочет,
чтобы общество его принимало.
Люди в разной степени привержены традиционным половым ролям. Каган (Kagan, 1964) и
Колберг (Kohlberg, 1966) отметили, что некоторые люди в высшей степени соответствуют
физиологическим нормам для соответствующего пола —
полотипизированы (sex-typed) (например,
предельно женственные женщины и крайне мужественные мужчины). У них особенно сильна
мотивация выдерживать все свое поведение в рамках гендерно-ролевых стандартов. Они подавляют в
себе любое поведение, которое может быть расценено окружающими как несвойственное гендеру.
Фрейбл (Frable, 1989) обнаружил, что такие люди с большей готовностью воспринимали гендерные
правила, диктующие надлежащее поведение мужчинам и женщинам в данной культуре. Разные
подгруппы в структуре общества, так же как отдельные люди, могут различаться по степени
приверженности традиционным гендерным ролям. В некоторых религиозных общинах подчинение
традиционным гендерным ролям щедро поощряется, тогда как в других предоставляется больше
свободы. Джонс и Макнамара (Jones & McNamara, 1991) обнаружили, что у искренне верующих людей (в
отличие от тех, для кого религия в первую очередь представляла собой источник комфорта) были более
традиционные ценности в отношении женщин. Личностные отличия и разные способности не меньше
влияют на приверженность к традиционным гендерным ролям. Так, математически одаренная женщина
может продолжить свое обучение в области точных наук, хотя это и не приветствуется обществом, а
маленький, тонкокостный мужчина вряд ли станет заниматься таким типично мужским видом спорта,
как футбол.
Наконец, некоторые люди побывали в ситуациях, когда их отклонение от гендерных ролей
вызвало сильный стресс — либо из-за того, что последовавшее наказание было действительно суровым,
либо из-за того, что оно показалось таким, потому что произошло в период личностного дискомфорта.
Люди с такими критическими переживаниями гендерной социализации могут хотеть подчиниться
традиционным гендерным ролям, поскольку негативные переживания особенно ярко запечатлелись в их
памяти. (Пока это не более чем гипотеза; я не встречала ни одного исследования, которое проверяло бы
ее.) Например, одна из моих студенток рассказывала, что ее отцу при рождении дали имя Мишель, а
дядю назвали Николь. Когда они выросли, это вылилось в забавную ситуацию. По ее словам, это два
самых больших мачо из всех, кого она видела в жизни (между прочим, они сменили имена на «Майкл» и
«Ник»). Не исключено, что такая приверженность традиционной мужской роли частично была реакцией
на насмешки, которым они подвергались в детстве. Некоторые из моих студенток описали, как, сделав
себе короткую стрижку, они через некоторое время прикладывали все усилия, чтобы соответствовать
женской роли. Вот рассказ одной из них:
"Мне было восемь лет. В школе намечался карнавал, я одновременно и очень хотела пойти, и
волновалась, а мама сказала, что отпустит меня, только если я сделаю прическу. Отец не пожалел денег
и отвел меня к своему собственному парикмахеру сделать модную стрижку. Но когда я пришла на
карнавал и встретила там маму, она бросилась в слезы и страшно накричала на отца за то, что тот
«позволил парикмахеру обкорнать ребенка». И еще четыре недели меня как минимум раз в день
принимали на улице за мальчика. Именно тогда я и решила, что никогда больше не буду похожей на
мальчишку, отрастила длинные волосы и стала носить только платья. Меня потрясло, когда в выпускном
классе все сошлись во мнении, что у меня «скорее всего, будет десять детей»."
Дифференциальная социализация
