 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
— Простите, Джим. Нет, я не это имела в виду. Я имела в виду, что я испытала большое
облегчение, когда вы сказали об этом. Я действительно думала, что вы могли испытывать
отвращение ко мне и, возможно, на самом деле не хотели, чтобы я делала то, что сделала
в прошлый раз, а только испытывали меня, и...
— Луиза, вы обманываете сами себя и ожидаете, что я буду обманывать вас тоже.
Какая-то часть вас самой очень хорошо знает, что во вторник мы испытали момент
подлинной близости и теплоты, и все-таки так боитесь довериться этому пониманию, что
стремитесь отрицать его. Если вы и дальше не будете доверять себе, все ваши мысли
смешаются, и отношения со мной тоже запутаются.
— Я знаю. Думаю, что часто делаю это с собой, когда боюсь, что кто-то еще может
посчитать меня виновной. Я как бы перепрыгиваю на их точку зрения и начинаю презирать
себя. Это просто бесит меня, когда я думаю об этом теперь.
Оставшуюся часть сеанса Луиза плодотворно изучала свою потребность всем угождать.
Она поняла, что усвоила с детства: можно найти способ угодить, если отбросить в сторону
свои чувства, если закрыться от своего внутреннего центра.
Уходя, Луиза поспешно обняла меня у двери. Она делала это и раньше, но сегодняшнее
объятие показалось мне более чувственным, чем все предыдущее.
5 декабря
В эти дни в центре размышлений Луизы оказалось понимание того факта, что ей
необходимо быть приятной для каждого. Она изумилась, насколько навязчивым оказалось
это стремление, и упорно стала работать над тем, чтобы избавиться от него. Луиза
проанализировала свои взаимоотношения с продавцами, сослуживцами и друзьями, находя
почти в каждом случае вместо подлинного осознания своего Я готовность к тому, чтобы ею
управляли те, с кем она имеет дело. Эти однообразные сеансы были утомительны, но моя
пациентка знала, насколько они важны, и постепенно стала все больше осознавать
различие между собственным внутренним чувством и внешними голосами, которые звучат в
ней. Однако даже это понимание не всегда было действенным.
— Я помню, как очень давно говорила вам, что не знаю, существует ли какое-то мое Я
помимо стремления сделать все для любого человека, который подвернется под руку. Я не
обманываю, я действительно сомневаюсь, что во мне есть что-то еще. Правда, иногда
пугаюсь, чувствуя, что все, чем я являюсь, и все, чем когда-либо смогу быть, — это нечто
вроде милой куколки, которая дает людям то, о чем они просят.
— Вы и со мной это делаете?
— Нет. — Она быстро и почти испуганно взглянула на меня, пытаясь прочесть
выражение моего лица. — Нет, конечно, нет.
— Это искренний ответ или ответ, который должен быть мне приятен, правильный
ответ?
— О, я... я не знаю. Вы меня пугаете. Я не думала о такой ситуации — с вами, здесь.
— С чего бы вам здесь быть другой?
— Ну, я... Я... Может быть, иногда да.
— Может быть, правильный ответ, такой, какой мне приятно услышать именно сейчас,
состоит в том что вы иногда так себя ведете.
— О, я не хочу, чтобы вы так говорили. Я действительно не знаю, что сказать. Я
понимаю, что вы имеете в виду, но...
— Луиза, вы сейчас юлите, потому что полностью вне себя. Вы думаете о том, что я
сказал, и пытаетесь понять, правда ли это, но вы также пытаетесь угадать и мои
намерения, а также то, какого ответа я от вас ожидаю, и...
— Да. — Она начала плакать, но с усилием продолжала. — Да, я это делаю, именно так,
как вы сказали. Я пытаюсь понять, почему вы внезапно перенесли проблему прямо в наш
разговор... так что... О! Я и здесь должна это делать. О, я ненавижу это! Действительно
ненавижу!
— Вы действительно согласны со мной теперь, или вы решили, что это будет мне
наиболее приятно?
— О, мне не нравится, когда вы так говорите! — Тон Луизы стал резким, в ней
нарастало раздражение.
— Мне было бы приятно, если бы вы рассердились?
