 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
— О, Христа ради, Джим! Вы притворяетесь тупицей в отношении самых очевидных
вещей. — Теперь его гнев стал более очевиден.
— Лоренс, я думаю, вы предпочитаете начать ссору со мной, вместо того, чтобы
осознать, насколько сильно вы зависите от производимого на окружающих впечатления.
— Ну скажите мне, почему вы раздуваете столько шума из того, говорить ли мне “я” или
“вы”? — Пауза. Я ждал, но сохранял молчание. — Ну хорошо, я скажу это в первом лице,
только чтобы доставить вам удовольствие. — Он снова остановился, и снова я ждал.
Теперь его голос изменился и стал менее сильным и более неуверенным. — Ну... как я
говорил вам, э-э-э... — Долгая пауза. Его голос изменился. — Джим, вы не поверите, но я
не могу вспомнить, о чем мы говорили.
— Я верю вам. Фактически, я твердо уверен, что вы так загружены работой по той же
причине, по которой вы забыли то, что хотели сказать: вы чувствуете себя живым, только
когда люди видят вас. На каком-то уровне вы знаете это. И это чертовски пугает вас —
такая зависимость от своего образа.
— А, ну конечно, я вспомнил, — он проигнорировал мое замечание. — Я пытался
сказать вам, что по отношению ко мне люди во многом ведут себя в зависимости от того,
считают ли они меня заслуживающим доверия. Если им кажется, что я жаден до денег, они
отворачиваются. Если они чувствуют, что я проявляю меньше заботы о деле, чем
необходимо, они хлопают дверью.
— И поэтому вы должны устраивать для них хорошее шоу, да?
— Да, таков бизнес. — Он устроился поудобнее на кушетке.
— Вы сейчас расслабились после сильного волнения.
— Ну, я иногда забываю, что люди не подозревают, в каком волчьем мире большинству
из нас приходится жить.
— Вы хотите, чтобы я поверил, что это просто одна из жизненных реальностей, и
неважно, почему вас так расстраивает чувство, что вы на самом деле не существуете.
— Хм-м. Ну, так уж устроен мир, и я... мы не должны тратить время на то, что
невозможно исправить. — Раздражение снова появилось в его голосе.
Мой голос тоже стал резким:
— Вы и вправду не хотите взглянуть на то, как вы попались на крючок, пытаясь
сохранить этот внушающий доверие образ. Вы и сейчас пытаетесь натянуть его на себя
передо мной.
— О, черт возьми! Почему вы не оставите это, Джим? — Пауза. — Ну хорошо, если это
сделает вас счастливым, я буду иметь это в виду, но это всего лишь правила бизнеса.
Закон джунглей. Хм-м. Вы сидите тут в своем уютном кабинете, и люди приходят к вам, так
что я не должен ожидать, что вы поймете...
— О’кей, — перебил я. — Я понял. Вы собираетесь прочесть мне лекцию о том, как я
наивен. Когда вы закончите, мы сможем поспорить об этом и забыть все о том, как вам
приходится хорошо выглядеть или о вашем смертельном страхе. Конечно, вам более
необходимо бороться со мной, чем...
Теперь уже он перебил меня:
— Послушайте, я готов обсудить все, что заслуживает обсуждения, но не вижу никакого
смысла тратить мое и ваше время, только потому что вы никогда не отрывали... туловище
от стула, чтобы заняться бизнесом...
— Почему вы изменили то, что хотели сказать?
— Что вы имеете в виду?
— Вы начали говорить о том, что я никогда не отрывал свою задницу от стула, а затем
изменили “задницу” на “туловище”. Так зачем?
— О, ну, полагаю, я зарапортовался. Не стоит злиться.
— Вы имеете в виду, что не стоит показывать, что вы на самом деле чувствуете.
— Ну, я не хочу сердиться.
— Черт. — Грубо. — Да вы уже сердитесь. Не в этом дело. Вы просто так чувствуете.
Как и каждый из нас периодически. Но вы не хотите, чтобы видели, как вы сердитесь.
— Ну хорошо, это так. — Теперь его тон стал задумчивым. — Да, я был рассержен, но
по какой-то причине не хотел этого показывать.
— И эта “какая-то причина” — вовсе не деловой интерес, — настаивал я.
— Нет, хм-м. — Теперь уже определенно размышляя. — Нет, я ведь не пытаюсь вам
ничего продать.
