 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
убеждение в своей правоте позволяло мне рассматривать собственную работу как более
важную, чем их.
Между тем Ларри энергично рвал пластиковую обивку стула на мелкие кусочки.
— Э! Знаете, что? — Он внезапно обрадовался. — А знаете, именно тем летом я
впервые был с женщиной, с девушкой по-настоящему! Ха! Они удержали меня от хорошего
морального влияния лагеря, и поэтому я совершил страшный грех! Почему-то это радует
меня. Знаете, я не представляю, что было большим преступлением — неосторожное
обращение с мебелью (с собственностью) или сексуальная связь с девушкой. Думаю, они
бы не смогли решить. — Он засмеялся и сломал последнюю оставшуюся ножку стула.
Внезапно мы оба поняли, что оргия разрушения закончилась. Ларри отобрал самые
большие куски дерева, которые остались, и передал их мне с ритуальными почестями. —
Вот, доктор, охотничьи трофеи! — Затем он повернулся, собрал обломки стула и выбросил
их в мусорную корзину. Он усмехнулся, сделав жест большим пальцем, означающий, что
все в порядке, и вышел. Я был истощен и на двадцать минут опоздал на следующую
встречу.
Разрушение стула само по себе бессмысленно. Этот акт был древним ритуалом,
первобытной драмой возрождения, бунтом против вещей и бытия, ориентированного на
вещи, и бытия вещью. Акт разрушения стула утвердил Манифестом Ларри, что он больше
не вещь, а живое существо со своей жизненной энергией. Очень удачно, что Лоренс
получил новое имя, отмечающее его новое рождение, — Ларри.
11 декабря
Прошло немного больше двух лет с тех пор, как Лоренс с щеголеватым видом впервые
появился в моем кабинете. Сегодня Ларри немного развязно сидел в кресле, жуя сигару,
которую он забыл зажечь.
— На следующей неделе я еду в Нью Йорк, Джим. Это большое дело. Если я получу этот
контракт, я плюну на все и возьму отпуск на четыре месяца, чтобы совершить кругосветное
путешествие, о котором мы с Хелен мечтаем.
— Если работа позволит.
— Наплевать на нее. Работа будет идти своим чередом без меня. Раньше шла, и снова
может.
— А что, если ты не получишь контракт?
— Тогда мы окажемся между молотом и наковальней.
— И тогда?
— Тогда мы с Хелен возьмем отпуск на месяц, отправимся в хижину Бенджамина и
просто побудем вместе.
— Не такой уж плохой утешительный приз.
— Да, не правда ли? Хм-м. Я уверен, что мы получим контракт, но это больше не
кажется мне делом жизни или смерти. Разве у меня трясутся поджилки?
— Трясутся?
— Нет, не думаю. Я просто знаю, что быть эффективной бизнес-машиной — “Ларри
Беллоуз, первый приз” — это не то высшее достижение, которого я хочу.
— Я чего ты хочешь, Ларри?
— Я правда не знаю, Джим. За исключением того, что я хочу ощущать больше
пространства в своей жизни, попробовать разные вещи — хорошие и плохие, — иметь
время, чтобы почувствовать их и поговорить о них с теми людьми, которые много для меня
значат.
— Вы дадите себе все это, Ларри? Пространство, время, возможность пробовать — вы
позволите себе все это, наконец?
— Да, думаю, да. Мне не нужно бежать так быстро. И это приводит меня к тому, о чем
мне не хочется говорить.
— М-м-хм-м.
— Я думаю, наступило время, когда я больше не буду приходить сюда. Нет, постойте,
время тут ни при чем. Позвольте мне сказать иначе: я многое приобрел от этих посещений,
Джим, и я много думаю о вас, но теперь я готов — и я хочу — двигаться самостоятельно.
Хотя, возможно, вы найдете веские причины для возражений, но это мой последний визит.
