 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Между человеком, чьи знания складываются из опыта и наблюдений над xapaкmepaмu,
обычаями и привычкaмu людей, и человеком, почерпнувшим ученость из книг и возведшим прочитанное
в систему, столь же большая разница, как между хорошо объезженной лошадью и ослом.
Папа-лорд сияет, как дитя, всякий раз, когда кто-нибудь из парижских знакомых передает ему
добрые вести о приятном впечатлении, произведенном сыном. Молодой человек так учен, так
безукоризненно воспитан, любезен, бывает даже остроумен.
Иногда, правда, задумчив и безучастен, а то вдруг принимается безудержно спорить и бурно
краснеет. Право, у этого очаровательного юного англичанина совсем нет пороков, это что-то
неслыханное, он даже не имеет любовниц, но никаких других странностей нет, кроме разве того, что
немного сутулится и всегда отказывается от рыбных блюд...
Чертовы льстецы, кто же из вас упустит возможность поиграть на родительской слабости. Папа
сияет, но только внутри, а снаружи искушенный граф Честерфилд, сдержанно благодаря, шутит, что
после обучения танцам его сын научился не только ходить, но и стоять.
Поздним вечером он напишет Филипу еще одно страстное наставление. Уж кто-кто, а он знает,
что его ненаглядный сынок по-прежнему ленив и расхлябан, невнимателен и беспорядочен, неряшлив,
неаккуратен, плохо следит за своей одеждой, забывчив, рассеян, безынициативен и недогадлив в
общении, особенно с дамами, простодушен до глупости, прямолинеен до грубости, манеры имеет
посредственные, если не хуже, танцует неизящно, говорит торопливо, невнятно, сбивчиво, хотя и
получше, чем раньше, а пишет - о-оооооооооооооооо!!!...
В одном из писем устроил чаду настоящий разнос по поводу едва различимой подписи под
каким-то банковским счетом - он разглядел ее только с помощью лупы и даже попытался во гневе
скопировать - не получилось! Кровь ударила в глаза. Не может, не имеет права так жалко, безлико,
уродливо, так по-рыбьи расписываться сын британского лорда, первого ума королевства!..
Эта придушенная самоуничтожающаяся подпись посреди воспитательского монолога -
единственный образец речи сына, воспроизводящийся в «Письмах».
Есть, правда, еще один, написанный шестнадцатилетним юношей по-латыни, из учебного
сочинения о войне:
Когда враг угрожает нам всеми ужасами, сопряженными с медленной либо быстрой смертью...
Было бы разумно подумать, как его уничтожить, если он не умерит своей ярости. В таких случаях
дозволено применять также и яд.
Что это вдруг, откуда эдакая змеиная психология? Лорд встревожен и возмущен.
Не могу понять, как
это употребление яда может быть причислено к
законным
средствам
самозащиты. Лучше умереть, чем совершить низость или преступление... Поступай с другими maк,
как хочешь, чтобы поступали с тобой - вот мораль благородства...
И далее объясняет, что нельзя отступаться от принципов, что бы нам ни угрожало и к каким
ухищрениям ни прибегали бы люди недостойные, вроде автора знаменитого пособия для иезуитов,
озаглавленного «Искусство делать что угодно из чего угодно с выгодой для себя».
Затем с подавленной горечью упрекает сына:
Письма твои до кpaйнocmu лаконичны, и ни одно из них не отвечает ни моим желаниям, ни
назначению писем как maкoвых - быть непринужденной беседой между двумя друзьями, находящимися
поодаль друг от друга. Коль cкopo я хочу быть для тебя не cmoлько отцом, cкoлько близким другом, мне
хотелось бы, чтобы в своих письмах кo
мне ты более подробно писал о себе и мелочах своей жизни.
Начиная писать мне, вообрази, что ты сидишь со мной за непринужденной беседою у кaмuна... Ты
можешь писать мне все без ymaйкu и рассчитывать на мою cкpомность...
Кончается это письмо инструкцией по шпионажу.
Главная задача дипломата - npoникнymь в тайны дворов, при которых он состоит... Добиться
этого он может не иначе как располагающими манерами и подкynaющuм поведением...
Полезными могут быть женщины. От фаворитки кopoля, жены или любовницы министра
можно узнать многое - дамы эти с большой охотой все выболтают, гордясь, что им доверяют. Но для
этого нужно обладать обходительностью, неотразимо действующей на всех женщин...
Итак, стало быть, поступай с другими как хочешь, чтобы поступали с тобой, и шпионь, хотя ты
вряд ли хочешь, чтобы за тобою шпионили. Нельзя применять яд, можно обойтись подкупающим
