 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
по первой попавшейся брошюрке о противопожарной безопасности. Выспросил у сестры, что такое
значат эти букашки-буквы, - и все...
- Как маленький Капабланка, наблюдавший за первой в жизни шахматной партией?..
- Писать научился тоже сам, из чистого удовольствия переписывая наизусть понравившиеся
книжки. Оттого почерк остался раздельным, мелкопечатным, как на машинке. Не понимал, как можно
делать грамматические ошибки, если только не ради смеха. Не поверил мне, что можно всерьез не знать,
как пишется «до свидания»...
Во втором классе уверял меня, будто отлично помнит, как его зачинали (подробное
захватывающее описание) и даже как жил до зачатия, по отдельности в маме и папе. «А до этого в
бабушке и дедушке?» - спросил я наивно-материалистически. - «Ну нет, - ответил он со
снисходительной усмешкой, -
в бабушек и дедушек я уже давно не верю, это пройденный этап. В
астралы родителей меня ввела медитация из Тибета, знаешь, страна такая? Там живут Далай-ламы
И Летучие йоги».
-«А что такое астралы? Это самое, да?» -
«Дурак. Это то, что остается у
привидений, понятно?», -
«Сам дурак, так бы я и сказал. А мордитация? Колдовство, что ли?» -
«Медитация?. . Ну, приблизительно. Сильный астрал может повлиять на переход из существования в
существование. До этого рождения я был гималайской пчелой, собирал горный мед». -
«А я кем?» -
«Ты?.. Трудно... Может быть, одуванчиком».
- И о переселении душ успел начитаться?
- Книги работали в нем как ядерные реакторы. Очень быстро сообразив, что бесконечными
«почему» от взрослых ничего не добьешься, пустился в тихое хищное путешествие по книжным шкафам.
Скорочтению обучаться не приходилось, оно было в крови - ширк-ширк! - страница за страницей, как
автомат, жуткое зрелище.
И пока родители успели опомниться, вся скромная домашняя библиотека была всосана в серое
вещество. Впрочем, не исключено, что у Академика мозги имели какой-то другой цвет, может быть,
оранжевый или синий (шучу)...
На всякого взрослого он смотрел прежде всего как на возможный источник книг и приобрел все
навыки, включая лесть, чтобы их выманивать, хотя бы на полчаса.
Тексты запоминал мгновенно, фотографически. «Пока не прочел, только запомнил, - сказал об
одной толстой старой книге по хиромантии, - пришлось сразу отдать»...
Кто ищет, тот найдет, и ему везло. Подвернулась, например, высшей пробы библиотека некоего
Небельмесова Ксаверия Аполлинарьевича, соседа по той же квартире. Одинокий очкастый пожилой
дяденька этот не спал по ночам, был повышенно бдительным, писал на всех кляузы с обвинениями в
злостном засорении унитаза и прочем подобном. Притом страстный библиоман. Маленький Клячко
был, кажется, единственным существом, сумевшим расположить к себе эту тяжелую личность.
Сближение произошло после того, как Академик подарил Небельмесову «Житие протопопа Аввакума» с
неким автографом, извлеченное в обмен на ржавый утюг из утильной лавки.
- «Житие» за утюг?..
- Да, в те времена утильные лавки были что надо, Клячко открыл это золотое дно... Сам он в
приобретении книг не нуждался, только в прочтении... Пока Кляча дружил с Ксаверием, тот на какое-то
время даже перестал склочничать. Но когда источник книгопитания был исчерпан, Академик не только
перестал посещать Небельмесова, но и написал на него сатирическую поэмку «Ксавериада», которую
показал, правда, только мне, а потом спустил в унитаз и тем, конечно же, засорил...
- А кто вычистил?
-
Я.
- ?..
- Академик хотел сам, но я не позволил. Засорение-то, если уж вам это интересно, произошло по
моей вине. Пока он читал мне свое произведение, я давился от хохота, а потом вдруг мне стало ужасно
жалко Ксаверия, и я заявил, что ничего более скучного в жизни не слышал. Кляча побледнел, замигал,
бросился в коридор, я за ним, он распахнул дверь уборной, бросил в зев унитаза скомканные на ходу
листки, спустил воду, унитаз вышел из берегов...
Пи-футбол и эном
