 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ставят вопрос о силе человеческого познания. Самая эта сила человеческого
познания, обнаруживаемая в головокружительных успехах физики, есть сила
человека перед тайнами природы, есть гуманизация. Это приводит нас к тому,
что познание, всякое познание погружено в человеческое существование и есть
обнаружение человеческой силы, силы человека, как целостного существа, и
сила эта обнаруживается и в самых противоречиях и конфликтах, в самой
трагедии философа и философии. В познании действуют три начала: сам
человек. Бог и природа. В познании взаимодействуют: человеческая культура.
Божья благодать и природная необходимость. Трагедия философа в том, что
одни хотят ограничить его познание от лица Божьей благодати, другие от лица
природной необходимости. Это и есть конфликт философии с религией и
наукой. Философ делает предметом своего познания Бога и природу, но его
сфера есть по преимуществу сфера человеческого существования, человеческой
судьбы, человеческого смысла. И он познает и Бога и природу в этой
перспективе. Он неизбежно сталкивается с объективацией познания Бога и с
объективацией познания природы, претендующей быть последней
познавательной истиной. Он признает откровение и веру, но он не допускает
натуралистического истолкования откровения и веры, как не допускает
притязаний универсального натурализма науки. В этом натурализме философ
встречается в конце концов не с верой и не с наукой, а с философией же, но с
философией низшей стадии, подлежащей преодолению. В конфликте религии и
философии правда на стороне религии, когда философия претендует заменить
религию в деле спасения и достижения вечной жизни. Но в этом конфликте
правда на стороне философии, когда она утверждает свое право на познание
более высокое, чем то, которое давали наивные познавательные элементы
религии. Тут философия может иметь очищающее значение для религии,
освобождая ее от объективации и натурализации религиозных истин. Живой
Бог, которому человек молится, есть Бог Авраама, Исаака и Иакова, а не Бог
философов, не Абсолютное. Но проблема эта сложнее, чем казалась Паскалю,
потому что Бог Авраама, Исаака и Иакова есть не только сущий живой, личный
Бог, но также Бог первобытного пастушеского племени со всей
ограниченностью его познания и его социальной жизни. Пробудившийся к
познанию всегда переживает конфликт с дремлющими в традиционном быту.
Философия не выносит стадности.
Философы всегда составляли небольшую группу в человечестве, их всегда
было немного. И тем более поразительно, что их так не любят. Философию и
философов не любят люди религии, теологи, иерархи церкви и простые
верующие, не любят ученые и представители разных специальностей, не любят
политики и социальные деятели, люди государственной власти, консерваторы и
революционеры, не любят инженеры и техники, не любят артисты, не любят
простые люди, обыватели. Казалось бы, философы люди самые безвластные,
они не играют никакой роли в жизни государственной и хозяйственной. Но
люди, уже власть имеющие или к власти стремящиеся, уже играющие роль в
жизни государственной или хозяйственной или стремящиеся ее играть, чего-то
не могут простить философам. Прежде всего не могут простить того, что
философия кажется им ненужной, неоправданной, существующей лишь для
немногих, пустой игрой мысли. Но остается непонятным, почему ненужная и
непонятная игра мысли самой незначительной кучки людей вызывает такое
недоброжелательство и почти негодование. Это психологически сложная
проблема. Философия чужда большей части людей, и вместе с тем каждый
человек, не сознавая этого, в каком-то смысле философ. Весь технический
аппарат философии чужд большей части людей. Большая часть людей готова
