 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
126
Родилась практика, можно сказать, целое искусство обхода законов. Действовали по прин-
ципу: если нельзя, но очень хочется, то можно;
были вынуждены идти на риск, обходить инструкции, искать окольные пути. Всевозмож-
ные ограничения связывали производственников по рукам и ногам. Сплошь и рядом надо было
выбирать: соблюдение инструкции или провал плана, «формальная законность» или интересы де-
ла, следовать букве приказа или подвергнуться наказанию? И часто избирали последнее. Выгово-
рами даже гордились. В результате правовые предписания девальвировались, утрачивалось ува-
жение к ним. Возникали острейшие коллизии между правом и моралью, законом и совестью.
Понятно, что принцип «не запрещенное дозволено» эффективен, как уже говорилось, лишь
при наличии твердого нравственного фундамента, устойчивых демократических традиций законо-
послушания, культуры, внутренней готовности к самоограничению. Всего этого у нас явно не хва-
тает. Тем более что между «да» и «нет», «можно» и «нельзя» есть много оттенков. Границы эти,
как правило, нечетки, условны, размыты, зависят от субъективных оценок.
Поэтому указанную формулу, на наш взгляд, следовало бы (применительно к нашим усло-
виям) дополнить: «разрешено все, что не запрещено законом и не порицается моралью*, дабы не
создавать ситуации, когда все можно, включая то, чего нельзя. Нравственный критерий должен
как бы постоянно сопровождать и проверять названную формулу на «благонадежность».
Корректировка эта очень важна, ибо именно моральные «тормоза», соблюдение нравствен-
ных и иных социальных норм призваны сыграть здесь роль эффективных сдерживающих начал.
Тем самым формула как бы становится более «легитимной», приемлемой, конструктивной. В
этом случае она может удовлетворить любого критика, ибо отпадает главный предлог для ее не-
приятия – нравственные нормы.
В то же время следует заметить, объективности ради, что ссылки на низкую мораль, испор-
ченные нравы, бытовую распущенность – недостаточное основание для отказа от правила «можно,
если не запрещено». Во многих странах Запада с моралью тоже дело обстоит неважно, существу-
ют и «у них» преступность, нарушения прав человека, злоупотребления свободой, нормами обще-
жития и т.п., однако указанный принцип там действует и приносит свои плоды. Но действует пре-
жде всего в экономической, предпринимательской, рыночной среде. Там о нем не спорят, а просто
руководствуются им, не ведая, что такое, скажем, «мелочная опека», «вождение на поводке»,
вмешательство власти в частные дела граждан.
Конечно, в классических демократиях подобный способ социального взаимодействия не
был, как у нас, в один прекрасный день введен «сверху», а складывался на протяжении столетий
по мере формирования свободных рыночных отношений, органически вплетаясь в другие про-
грессивные институты. Создавалась соответствующая инфраструктура. Обычно четко очерчива-
лись лишь общие границы правового и неправового, устанавливались основополагающие ориен-
тиры и требования, обязательные для всех граждан, иными словами, – «рамочные условия».
В остальном же давался широкий простор для самостоятельных поступков и решений ин-
дивидов-собственников, субъектов рынка, которые могли в рамках указанных разумных и необхо-
димых ограничений
действовать по своему усмотрению. При этом сам принцип такой свободы не имел и не мог
иметь ничего общего со вседозволенностью, партизанщиной», игнорированием общепринятых
норм поведения. Самостоятельность, предприимчивость и дисциплина вполне совместимы.
Не случайно приведенные выше слова Гоббса о том, что граждане «цепенеют», если не де-
лают ничего сверх разрешенного, органично дополняются другим его важным высказыванием:
«Индивиды разбегаются во все стороны, если законы позволяют им делать все. Обе крайности
вредны, ибо законы установлены не для устрашения, а для направления человеческих действий,
подобно тому, как природа поставила берега не для задержания течения реки, а для того, чтобы
направлять его».
Это сравнение как раз и показывает роль права в регулировании рыночных отношений, ко-
торое должно определять и направлять лишь их общий ход, способствовать естественному разви-
тию данного процесса. И здесь принцип дозволенности применим в наибольшей степени, о чем
свидетельствует мировая практика. Законы должны быть по возможности либеральными.
Американские юристы В. Ландквист и Р. Розенфельд, выступая еще в 1989 г. в нашей прес-
се, настойчиво подчеркивали, что «главный принцип законодательства США – разрешено все, что
не запрещено законом. С этой точки зрения у нас право действительно служит интересам свобод-
