 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Милтон Эриксон: «Мой голос останется с вами»
72
Итак, она упаковала свою зимнюю одежду, которую носила в Фениксе, села в конце
января на поезд в Мичиган, и, когда она приехала туда, было двенадцать градусов мороза. Ей
потребовалось три дня, чтобы устроиться и найти работу в канцелярии декана. Декан
посмотрел на ее карточку с расписанием занятий и увидел, что она собирается посещать
девятнадцать учебных часов в неделю. А работающим студентам разрешалось посещать только
шестнадцать часов в неделю. Кристи сказала: «Но ведь я работаю в вашем офисе, и вы всегда
можете присмотреть и за моей работой, и за моими занятиями и решить, что делать».
«Правильно, – сказал декан, – я так и сделаю».
Итак, она стала посещать девятнадцать часов занятий. Но одного она декану не сказала.
Работа в его офисе была крайне важна. Именно там хранились учетные карточки на
проживающих в общежитии женатых студентов.
Она нашла пожилую пару, у которой были женатые дети, и убедила их, что домашняя
жизнь – это очень здорово. Раз в неделю женатый сын приглашал бабушку с дедушкой на обед.
Раз в неделю дочка приглашала бабушку с дедушкой на обед. Кристи покупала для них
продукты, готовила и убирала, имея за это комнату и питание, а вдобавок сидела с маленькими
детьми сына и дочери, получая от них плату, как няня.
Почему было важно работать в офисе декана, где хранились карточки? Это было важно
потому, что иначе могло стать известно, что она не живет в общежитии. Она никому не
рассказывала, кроме нас и нескольких преданных подруг, о своей работе кладовщицы на
складе.
Эриксон часто использует рассказы о больших внутренних силах своих детей, чтобы
побудить пациента использовать свои собственные ресурсы. «Начальника» используют для
того, чтобы достичь желанной цели, в данном случае, чтобы учиться девятнадцать часов в
неделю и жить не в общежитии. И снова – администрация, начальство (и символически –
«внутренний авторитет») рассматриваются скорее как союзники, чем как противники.
Кирпич Пирсона.
Роберт Пирсон, врач-психиатр, занимался семейной психотерапией в штате Мичиган. В
округе за шестьдесят миль не было ни одного врача. Ближайший госпиталь был также в
шестидесяти миль. Свою семью он отослал к родственникам, потому что строители должны
были разбирать печную трубу на четвертом этаже дома, в котором он жил. Рабочий не знал, что
Пирсон находится дома. Он стал разбирать трубу и сбрасывать кирпичи вниз на землю. Боб
неосторожно вышел из дома, как раз когда падал кирпич, Он попал ему в лоб и проломил череп.
У Боба подкосились колени, он начал оседать, но сумел удержаться на ногах и сказал:
«Если бы Эриксон был здесь. Но, черт побори, он в Аризоне. Мне придется самому это
сделать». Он быстро сделал местное обезболивание. Потом он проехал шестьдесят миль на
машине и обратился в приемное отделение госпиталя. Там он позвал нейрохирурга и сказал
ему: «Мне не нужно будет давать наркоз». Нейрохирург стал вежливо настаивать на том, чтобы
наркоз был дан. Тогда Боб сказал анестезиологу: «Запишите все, что будет говориться, когда я
буду под наркозом».
Придя в сознание после операции. Боб сказал анестезиологу: «Хирург говорил то-то, то-то
и то-то…» Он помнил все, что говорилось, и хирург пришел в ужас, когда выяснилось, что Боб
слышал, как он спорил, надо ставить серебряную пластинку или нет.
Потом Боб сказал хирургу: «В следующую среду (а это все происходило в четверг) я
должен быть в Сан-Франциско и делать доклад на ежегодной конференции».
Хирург ответил: «Дай Бог, чтобы вы смогли одеть тапочки и пижаму через месяц».
А Боб сказал: «Я бы хотел, чтобы мы друг друга поняли. Во вторник вы придете и
проведете полное медицинское обследование. Если вы не обнаружите никаких отклонений, я
еду в Сан-Франциско. Если что-нибудь окажется не так, то я остаюсь в госпитале», Боб
рассказывал, что с хирурга сошло семь потов, пока он его обследовал, но ничего не поделаешь
– Боба выписали.
В Сан-Франциско я увидел Боба с повязкой на лбу. Он снял повязку и сказал: «Что ты
