 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
вдвое-втрое-вдесятеро снизят расценки за работу и он получит «как все»,
т.е. столько же, сколько лентяй-сосед, проболтавший все рабочее время в
«курилке» или за чашкой чая, поэтому возлагающий все надежды на то, что
удастся урвать «сверх зарплаты» — все равно что и все равно как, включая
взятку и воровство. Разве его можно винить за это и презирать?
Об отношении «советского человека» к труду свидетельствуют
популярные пословицы и поговорки, прочно вошедшие в народный
фольклор последних десятилетий и известные всем так же хорошо, как
христианину «Отче наш»: дураков работа любит, работа не волк — в лес не
убежит, солдат спит — а служба идет (этот афоризм мог бы служить
девизом «казарменого социализма» вместо бреда о неизвестно каких
пролетариях, соединяющихся неизвестно с кем), наконец, квинтэссенция
«социалистической экономики» — видимость работы за видимость
зарплаты, предельно точно выражающая суть дела. И с такой экономикой
вознамерились одолеть противника (НАТО), намного более могучего
экономически. Удивительно ли жалкое фиаско конца 80-х — начала 90-х
годов?
Теперь попытайтесь войти в положение любого президента или
министра любой из 15 республик, возникших на развалинах Советского
Союза. Что делать с экономикой?
Ситуация такова. На 165 млн. трудоспособных бывшего Советского
Союза (не считая 60 млн. пенсионеров и примерно такого же количества
детей) приходилось 130 млн. занятых в народном хозяйстве, плюс 4 млн.
солдат и примерно столько же заключенных в тюрьмах. Остальные
составляли учащиеся в возрасте старше 16 лет, несколько миллионов
домохозяек, главным образом, в многодетных семьях азиатских республик, а
также 8 млн. безработных (преимущественно в тех же регионах), живущих
на иждивении родителей и других родственников, которые могли извлекать
сверхприбыли из торговли фруктами, цветами и другим экзотическим
товаром по сверхвысоким монопольным ценам в условиях почти полной
изоляции от мирового рынка. Из этих 130 млн. не менее 32 млн. составляли
«избыточные» работники на своих никому не нужных синекурах, десяток
миллионов работников на «убыточных» предприятиях (напомним: каждое
восьмое из общей совокупности 80 млн. рабочих, не считая
«нерентабельных», т.е. едва-едва сводящих концы с концами, работая на
самовыживание), плюс примерно столько же ставших «излишними» в
военно-промышленном комплексе (ВПК), где работа шла лучше, чем где бы
то ни было, но где после проигрыша гонки вооружений и тем самым
поражения в 3-й («холодной») мировой войне отпала необходимость в таком
количестве работников.
По всем этим количественным данным грубо приблизительно
половина приходится на Россию (по безработным — намного меньше, по
работникам ВПК намного больше). Что делать?
Если разом «нормализовать» экономику, уволив «избыточных» на
синекурах, всех — на «убыточных» предприятиях и «излишних» в ВПК, то
получится уравнение: 8 млн. открытых безработных + 32 млн. скрытых
безработных +10 млн. новых безработных +10 млн. частично безработных =
60 млн. безработных из 130 млн. работоспособных = 45-процентная
безработица, невиданная нигде в мире, = полная экономическая,
политическая и социальная катастрофа, потому что ни к общественным
