 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Сципион Сигеле: «Преступная толпа. Опыт коллективной психологии»
20
Коллективная психология, как это было сказано нами во введении, богата сюрпризами:
сто, тысяча человек, соединившись, могут совершать поступки, которых не совершит ни один
из них в отдельности, но эти сюрпризы по большей части печального свойства. От соединения
хороших людей вы почти никогда не получите прекрасных результатов; часто результат будет
только посредственным, подчас даже очень скверным.
Толпа — это субстрат, в котором микроб зла развивается очень легко, тогда как микроб
добра умирает почти всегда, не найдя подходящих условий жизни. Почему же так?
Не говоря здесь о разнообразных элементах, из которых состоит толпа, где рядом с
сердечными людьми, находятся индифферентные и жестокие, рядом с честными — очень часто
бродяги и преступники, и ограничиваясь на минуту общим обзором, мы можем ответить на этот
вопрос, сказав, что среди множества лиц хорошие качества отдельных индивидов, вместо того,
чтобы слагаться, взаимно уничтожаются.
Они уничтожаются, во-первых, вследствие естественной, скажу даже, арифметической
необходимости. Подобно тому, как среднее арифметическое нескольких чисел не может,
конечно, равняться большему из них, точно так же собрание людей не может отражать в своих
поступках более возвышенные способности, свойственные только некоторым из них; оно будет
представлять только те отличительные черты, которые свойственны всем или большей части
индивидов.
"Самые последние и лучшие наслоения в характере, — говорит Серги , — образованные и
собранные в нескольких индивидах цивилизацией и воспитанием, и сделавшие их, таким
образом, привилегированными, затемняются средними слоями, являющимися достоянием всех;
в общей сумме первые исчезают, последние одерживают верх".
С точки зрения нравственности , в толпе происходит то же, что, как мы показали выше,
происходит в многочисленных собраниях людей, с интеллектуальной точки зрения.
Сотоварищество одинаково — по отношению к общему результату — уменьшает как талант,
так и добрые чувства.
Этим нам совсем не желательно сказать, что толпа совершенно неспособна ни к какому
благородному и великому поступку,
9
что она далека от великих мыслей или чувств. У нас
очень много фактов, могущих опровергнуть это: так, главным образом все те, которые берут
сво¸ начало из любви к отечеству и которые — начиная от 300 спартанцев, умерших при
Фермопилах, до последних мучеников за итальянскую независимость — образуют, так сказать,
священный путь, доказывающий сам по себе, что толпа так же хорошо, как и один индивид,
может подняться до самой высшей степени самоотвержения и героизма.
Я хотел только констатировать, что толпа, вследствие рокового арифметического закона
психологии, предрасположена ко злу более, чем к добру, точно так же, как всякое собрание
людей предрасположено давать интеллектуальный результат более низкий, чем должна дать
сумма таких единиц. В толпе находится скрытое стремление к жестокости, являющееся, так
сказать, сложным органическим фактором е¸ будущих поступков и этот фактор, подобно
антропологическому фактору в индивиде, может принять хорошее или дурное направление,
смотря по обстоятельствам и тому внушению, которое будет на него действовать извне.
Точно так же, как и собрание, представляющее средний интеллектуальный уровень,
может подчас подняться до понимания гениальной идеи или благородного чувства, если
кто-нибудь сумеет их изложить в соответственной форме, точно так же, повторяем, и толпа со
средним и даже низким нравственным уровнем может дойти в некоторых случаях до
совершения героических подвигов, если найд¸тся апостол или атаман, умеющий ею
руководить… Жалкая посредственность в первом случае и жестокость — во втором могут
9
В первом издании этого сочинения я указал на случай, когда индивид может быть увлеч¸н толпою к добру
скорее, чем ко злу. Я сказал, что в политических революциях возможно, что человек, увлеч¸нный энтузиазмом и
возбуждением толпы, делается героем или мучеником, тогда как в обыкновенное время он был бы простым,
добрым гражданином, или даже плохим гражданином, если бы жил среди испорченных людей. По этому поводу я
прив¸л слова Мора, относительно парижского гамена, который «в мирное время к 16-ти годам занимается уже
грязными делишками, делается вором, убийцей и т. п., и с 28-летнего возраста поступает в тюрьму Ларокет, откуда
получает билет в Новую Каледонию; во время же баррикад — он умирает, как герой».
