 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
рение нашего разума, преисполненного чувством своей собственной ни-
чтожности и нищеты; ибо таково есть неизменное изображение его в слове
Божием”³.
Такой акцент на ничтожности и слабости человека подразумевает, что
у человека самого нет ничего, достойного любви и уважения. Это учение
основано на ненависти и презрении к себе. Кальвин недвусмысленно гово-
рит об этом: он называет себялюбие “чумой”
4
. Если человек обнаруживает
нечто, “что доставляет ему удовольствие в себе самом”, он предается греху
себялюбия. Ведь эта любовь к себе сделает его судьей других и заставит
презирать их. Вот почему любить себя или что-нибудь в себе есть один из
величайших грехов. Себялюбие исключает любовь к другим
5
и есть почти то
же, что эгоизм
6
.
Взгляды Кальвина и Лютера на человека оказали громадное влияние
на развитие современного западного общества. Они легли в основу того по-
ложения, согласно которому счастье человека не есть цель его жизни, но что
человек есть лишь средство, придаток к иным, высшим целям — либо все-
могущему Богу, либо не менее могущественным светским властям и нор-
мам, государству, бизнесу, успеху.
Кант, который выдвинул принцип, что человек есть цель, а не средст-
во, и который был, по-видимому, наиболее влиятельным мыслителем эпохи
Просвещения, тем не менее тоже осуждал себялюбие. Согласно Канту, же-
лать счастья другим — добродетельно, а хотеть счастья для себя самого —
нравственно безразлично, ибо это есть то, к чему стремится человеческая
природа, а естественные стремления не могут иметь положительной нравст-
венной ценности
7
. Кант все-таки допускает, что человек не должен отказы-
ваться от притязаний стать счастливым; при определенных обстоятельствах
забота о собственном счастье может даже стать его обязанностью
— час-
тично потому, что здоровье, богатство и подобное могут стать средством,
необходимым для исполнения долга, частично потому, что недостаток сча-
стья — бедность — может помешать ему исполнить свой долг
8
. Но любовь к
себе, стремление к собственному счастью никогда не могут быть доброде-
телью. В качестве нравственного принципа стремление к собственному сча-
стью “наиболее предосудительно, не потому, что оно ошибочно... но пото-
му, что определяемые им мотивы нравственного поведения таковы, что ско-
рее снижают и сводят к нулю его возвышенность...”
9
.
2
Ibid. Chap. 12. Par. 6. Р. 681.
3
Ibid. Chap 7. Par. 4. Р. 622.
4
Следует, однако, заметить, что даже любовь к ближнему
— один из осново-
полагающих догматов Нового Завета — не получила у Кальвина соответствующего призна-
ния. Явно противореча Новому Завету, Кальвин утверждает: “Чему учат схоласты относи-
тельно превосходства милосердия над верой и надеждой, есть просто мечты расстроенного
воображения...” (Chap. 24. Par. 1.P.531).
1
Несмотря на признание Лютером духовной свободы человека, его теология, во мно-
гих отношениях отличающаяся от кальвиновской, пронизана тем же убеждением в бесси-
лии и ничтожности человека.
7
Ср.: Kant I. Kant's Critique of Practical Reason and Other Works on the Theory of Ethics.
New York, 1909. Part. I. Book I. Chap. 1. Par. VIII. Remark II. P. 126.
3
Ibid. См. особенно: Part I. Book I. Chap. I. P. 186.
4
Указ. соч.: Fundamental Principles of the Metaphysics of Morals. Second section. P. 61.
1
Loc. cit. Part I. Book I. Ch. III. P. 165.
