 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
По нашему мнению, таким признаком, своеобразным маркером является идентификация
по крайней мере одной из сторон конфликта себя или противника в этнических
категориях. Очень важно, что это легко обнаруживается в заявлениях политических и
общественных лидеров, актах вербальной коммуникации рядовых участников конфликта.
Кто есть «мы» и кто есть «они»? Если этнический компонент конфликта является
доминирующим, то хотя бы одна из сторон обозначит себя или соперника в этнических
терминах (мы – русские, грузины, армяне и т.д.; они – чеченцы, абхазы, азербайджанцы).
При этом особенно важно зафиксировать то, как идентифицируют друг друга именно
рядовые участники конфликта, не стремящиеся закамуфлировать его природу.
Следующим по значимости теоретико-методологическим вопросом этноконфликтологии
можно обозначить вопрос о возможности создания общей теории этнического конфликта.
Этот вопрос имеет не только теоретический, но и выраженный прикладной характер и в
значительной мере обозначает своеобразный водораздел между учеными-
этноконфликтологами и этноконфликтологами-практиками. Практики, работающие с
конкретными конфликтами и пытающиеся иногда многие годы шаг за шагом развязывать
сложные узлы этнических отношений, чаще всего склонны признавать уникальный
характер каждого конфликта и процесс его урегулирования обычно трактуют скорее как
искусство, чем как науку.
С другой стороны, ученые, изучающие те или иные процессы, склонны к различным
теоретическим обобщениям. Это вполне оправдано, и вопрос заключается в том, имеются
ли достаточные основания для таких обобщений. Мой личный опыт и практической, и
теоретической работы в этой области позволяет сделать следующие выводы. Во-первых,
бессмысленно спорить с тем, что любой этнический конфликт имеет определенные,
только ему присущие черты. Но это же можно сказать и о любом предмете или явлении
вообще, и тогда метод обобщения и целый ряд основанных на нем исследовательских
приемов вообще окажется ненужным в любой науке. Во-вторых, опыт эмпирического
анализа ряда конфликтных ситуаций на Северном Кавказе свидетельствует, что в них
немало повторяющихся черт, что метод исторических и социальных аналогий достаточно
эффективно работает при анализе эмпирического материала и, особенно при
прогнозировании динамики этнических конфликтов. Анализ работ зарубежных
этноконфликтологов с описанием этнических конфликтов в разных частях света убедил
меня, что в конфликтах, которые происходят в нашей стране, и на Северном Кавказе в
частности, нет ничего особо уникального, наоборот, в них очень много схожих черт,
прежде всего в их динамике, с конфликтами в других регионах планеты.
Теоретические модели этнических конфликтов не просто возможны, они необходимы для
эффективного прогнозирования их динамики и поиска выхода из них. Поэтому одной из
важных теоретических задач является кросс-культурный анализ этнических конфликтов и
выработка на этой основе соответствующих теоретических моделей.
При этом речь должна идти именно о моделях, а не о модели; специфика этнических
конфликтов проявляется, на мой взгляд, не столько в том, в какой конкретно стране или
части планеты протекает тот или иной конфликт, при всей важности и этого момента,
сколько то, каков тип этого конфликта. В этноконфликтологии предложены различные
типологии этнических конфликтов, во многом представляющие собой спецификации
типологий в общей теории конфликтов.
Наиболее распространенной является так называемая «сферная» типология этнических
конфликтов и, соответственно, выделение таких типов, как этноэкономический,
этносоциальный, этнополитический и этнокультурный конфликты, с определением
подтипов в каждой из названных групп. В целом, такая типология является работающей,
хотя и требующей уточнения. Создание адекватной типологии этнических конфликтов
представляется одной из важнейший теоретических и практических задач этой отрасли
конфликтологического знания, а определение типа конкретного конфликта является
одним из первых и исключительно значимых шагов его экспертизы. Сопоставительный
