 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
вертикали. Идея пограничья Д. заслуживает самого пристального внимания. Бахтин писал, что культура
не имеет собственной, замкнутой в себе территории: она вся расположена на границах. Каждый
культурный акт существенно живет на границах: отвлеченный от границ, он теряет почву, становится
пустым, заносчивым и умирает. Так же обстоит дело с Д. Замкнувшись исключительно на себе или в
себе, она деградирует.
Пограничье Д. не противоречит тому, что она может проявлять себя вовне.
Шпет писал:
«Вообще, не потому ли философам и психологам не удавалось найти "седалище Д.", что его искали
внутри,
тогда как вся она, Д., вовне, мягким, нежным покровом облекает "нас". Но зато и удары,
которые наносятся ей, — морщины и шрамы на внешнем нашем лике. Вся Д. есть внешность. Человек
живет, пока у него есть внешность. И личность есть внешность. Проблема бессмертия Д. была бы
разрешена, если бы была решена проблема бессмертного овнешнения» (Соч. — М., 1989. — С. 363-
365).
Д. м. б. также высокой и низкой, большой и малой, широкой и узкой, даже тесной. Поэты
говорят, что Д. имеет свои пределы: пределы Д., пределы тоски. Значит, при всем своем пограничье, Д.
имеет и свое пространство, но пространство совершенно особое. Пространство Д., ее чертоги не
описываются метрическими и даже топологическими категориями, хотя свою топологию Д. имеет.
Топология Д. не единственная, а множественная, топология не сциентистская, а гуманитарная,
предполагающая взаимную, определяемую смыслом обратимость пространства и времени.
Пространство и время Д. — это предмет размышлений об увлекательной и бесконечной области
хронотопии (см. Хронотоп)
сознательной и бессознательной жизни человека. Поиски онтологии Д.
должны быть продолжены. Д. не только намечает к созданию новые функциональные органы, но
санкционирует, координирует и интегрирует их работу. Одновременно с этим она сама раскрывается
все полнее и полнее. Возможно, в этой работе Д. таится искомая учеными и художниками целостность
человека, являющаяся камнем преткновения для психологии, давно мечтающей собрать воедино уже
детально изученные изолированные психические функции и ищущей законы их взаимодействия. (В. П.
Зинченко.)
ДЬЮИ ДЖОН — См. Инструментализм, Самообразование, Функциональная психология.
_Е_
Е-ВОЛНА (от англ. expectation — ожидание) — отрицат. изменение электрического потенциала,
регистрируемое в передних отделах коры мозга в период между действием предварительного
(предупреждающего) и пускового (т. е. требующего к.-л. реакции испытуемого) сигналов. Е-в. отражает
состояние готовности к восприятию сигнала к действию.
Е-в. развивается через 0,5 с после действия предупредительного сигнала, ее длительность растет
с увеличением интервала между 1-м и 2-м стимулами. Амплитуда Е-в. прямо коррелирует со скоростью
двигательной реакции в ответ на пусковой стимул и увеличивается при напряжении внимания,
возрастании волевого усилия и т. п., что указывает на тесную связь этого феномена с механизмами
произвольного поведения человека. См. Антиципация, Вызванные потенциалы.
ЕДИНСТВА СОЗНАНИЯ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРИНЦИП — основополагающий принцип
деятельностного подхода в психологии.
Сформулирован в 1934-1940 гг. С. Л. Рубинштейном в след.
форме: «Формируясь в деятельности, психика, сознание в деятельности и проявляется. Деятельность и
сознание — не 2 в разные стороны обращенных аспекта. Они образуют органическое целое — не
тождество, но единство». При этом и сознание,
и деятельность понимается иначе, чем в
интроспективной и бихевиористской традициях. Деятельность не является совокупностью
рефлекторных и импульсивных внешних реакций на внешние стимулы, поскольку регулируется
сознанием и раскрывает его. Сознание рассматривается как реальность, не данная субъекту
непосредственно, в его самонаблюдении:
оно м. б. познано лишь через систему субъективных
отношений, в т. ч. через деятельность субъекта, в процессе которой сознание формируется и
развивается.
Данный принцип разрабатывался эмпирически в обоих вариантах деятельностного подхода,
однако между ними существовали различия в понимании характера этого единства. А. Н. Леонтьев
считал, что решение Рубинштейном проблемы единства сознания и деятельности не выходит за рамки
старой раскритикованной им же самим дихотомии психического, понимаемого как «явления» и
переживания, и деятельности, понимаемой как внешняя активность, и в этом смысле такое единство
