 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
наблюдается отставание в развитии. Ползать она начала в 14 месяцев (как правило, это происходит в
возрасте 6-ти месяцев), в 19 месяцев научилась подниматься на ноги, держась за мебель (большинство
детей начинают делать это в возрасте 12-ти месяцев); развитие других навыков также было крайне
замедленным.
К двум годам Люси все еще не умела произносить ни одного слова и не реагировала на попытки
родителей играть с ней даже в такие простые игры, как «ку-ку».
В возрасте 30-ти месяцев она начала ходить (большинство детей начинают ходить в 14
месяцев). К этому времени девочка по-прежнему не научилась говорить, она могла лишь издавать
странные щелчки кончиком языка и производить нечленораздельные выкрики. Она все еще не обращала
никакого внимания на окружающих, в том числе и на собственных родителей, если только они не
приносили ей того, что она хотела.
Педиатр предположил, что задержка в развитии может быть связана с тяжелыми родами, и
порекомендовал проводить полный медицинский осмотр Люси каждые 12 месяцев.
Любимой игрушкой Люси была сине-красная погремушка, которую она могла трясти или
вертеть часами. Как только эта погремушка попадала к ней в руки, Люси приковывала к ней свой
взгляд, игнорируя окружающих, но если кто-нибудь пытался отобрать любимую игрушку, девочка
начинала кричать и биться головой об пол. Нетрудно представить, до какого состояния это доводило
родителей ребенка. Люси проявляла особый интерес к запахам: она обнюхивала пищу, игрушки, одежду
и, к смущению ее родителей, — людей. Она также любила трогать все руками и нередко начинала
гладить колготки на ногах совершенно незнакомых ей женщин. Если ее пытались остановить, она
закатывала истерику.
Когда Люси исполнилось четыре года, педиатр выразил опасение, что у девочки аутизм, и
направил ее к психологу для тщательного обследования. Диагноз подтвердился и родителям Люси было
объявлено, что у их дочери наблюдается общее отставание в развитии. Родители были в шоке, и все
же они надеялись, что смогут найти средство лечения, в котором так нуждалась Люси
(адаптировано у: Baron-Cohen & Bolton, 1993).
Джон: Аутизм на фоне среднего уровня интеллектуального развития.
Беременность и роды у матери Джона протекали нормально. В младенческом возрасте проблем
с кормлением и со сном у него тоже не было. Мальчик мог часами лежать в своей колыбели со
счастливым и довольным видом. Он научился сидеть без поддержки в шесть месяцев (срок,
находящийся в пределах нормы), а вскоре после этого начал ползать. Родители считали Джона
самостоятельным и своевольным ребенком, однако бабушке казалось, что он не проявляет
достаточного интереса к людям.
Джон научился ходить в возрасте около года (существенная разница по сравнению с Люси,
которая не могла ходить до 30-ти месяцев. Однако на втором году жизни обнаружились отставания
в развитии. Ребенок издавал разнообразные звуки, но не произносил ни одного слова. Более того, его
навыки общения были настолько неразвитыми, что, даже когда Джону исполнилось три года, его
мать зачастую не могла понять, чего же хочет ее ребенок (в этом отношении он вел себя, почти как
младенец). Иногда он хватал мать за руку и тащил ее к раковине, но ни разу не произнес при этом
каких-либо звуков, напоминающих слово «пить».
Кроме того, к этому времени родители Джона начали беспокоиться по поводу его
удивительного безразличия к ним. Если он падал и ушибался, то не прибегал к родителям, чтобы они
его утешили. Джон никогда не проявлял признаков беспокойства, если его мать уходила и оставляла
его со своей дальней родственницей или соседкой.
Казалось, кубики интересуют его больше, чем окружающие люди. Он мог часами выкладывать
из кубиков фигуру, которая всегда имела одну и ту же форму, а кубики разных цветов всегда
располагались в ней в одном и том же порядке.
Порой родителям казалось, что Джон глух, поскольку он не реагировал, когда его звали по
имени. В то же время он иногда поворачивал голову на еле слышный звук самолета, пролетавшего над
домом. Когда Джону исполнилось три года, родители начали все больше беспокоиться за него,
несмотря на заверения их семейного врача, что с Джоном все в порядке. Джон до сих пор не говорил и
не проявлял никакого интереса к другим детям. Он не махал рукой на прощание, и на его лице не было
заметно никаких признаков радости, когда с ним пытались играть в «ку-ку». Джон всегда
уворачивался от объятий матери и, казалось, любил только агрессивную возню с отцом. Мать
беспокоилась, думая, что она делает что-то не так, и, отвергнутая собственным ребенком,
