 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
встрече с любым препятствием у него возникает желание его преодолевать. Четвертый не прыгнул,
потому что не терпит бесполезных усилий, пятый — потому что не было острой необходимости
перебраться на другой берег.
Я намеренно выбрал этот банальный пример, чтобы продемонстрировать, насколько
несущественными кажутся подобные мотивации. Они кажутся столь поверхностными, что мы склонны
отодвинуть их в сторону все и объяснить вс¸ по-своему. И все же они являются именно теми
вариациями, которые позволяют реально взглянуть на индивидуальные психические системы
приспособления. Если мы рассмотрим первый случай — где ручей пересекается ради удовольствия от
прыжка — в других жизненных ситуациях, то мы, вероятно, обнаружим, что подавляющее большинство
поступков этого человека совершается ради получения удовольствия. Второй, который прыгает потому,
что не видит иной возможности для переправы, внимателен и брюзглив и, как мы увидим, путешествуя
по его жизни, всегда руководствуется принципом faute-demieux (за неимением лучшего — фр.) и т. д. У
каждого уже заранее выработана особая психическая система, которая и принимает решение. Легко себе
представить, что число таких установок — легион. Их индивидуальное многообразие невозможно
исчерпать, так же как неисчерпаемы индивидуальные вариации кристаллов, которые, вне всяких
сомнений, принадлежат, однако, к той или иной системе. Но так же как кристаллы указывают на
относительно простые основные законы, так и установки указывают на некоторые основные свойства,
присущие определенным группам.
Попытки человеческого духа создать типологию и тем самым внести порядок в хаос
индивидуального — можно сказать с уверенностью — уходят корнями в древность. Бесспорно, что
самую первую попытку такого рода предприняла возникшая на древнем Востоке астрология в так
называемых тригонах четырех элементов — воздуха, воды, земли и огня. Тригон воздуха в гороскопе
состоит из трех воздушных замков Зодиака — Водолея, Близнецов и Весов; тригон огня — из Овна,
Льва и Стрельца, и т. д. Согласно древним представлениям, тот, кто родился в этих тригонах, отчасти
обладает их воздушной или огненной природой, а это, в свою очередь, определяет соответствующий
темперамент и судьбу. Поэтому физиологическая типология древности, то есть деление на четыре
гуморальных темперамента, находится в тесной связи с древними космологическими воззрениями. То,
что раньше объяснялось зодиакальными созвездиями, теперь стало выражаться на физиологическом
языке древних врачей, конкретно в словах флегматический, сангвинический, холерический и
меланхолический,
которые представляют собой не что иное, как наименование телесных соков. Как
известно, эта последняя типология сохранялась по меньшей мере до 1800 года. Что же касается
астрологической типологии, то она всем на удивление по-прежнему держится и даже переживает
сегодня новый расцвет.
Этот исторический экскурс в прошлое убеждает нас в том, что наши современные попытки
создания типологии отнюдь не есть что-то новое и небывалое, если уж совесть ученого не позволяет
нам вернуться на эти старые, интуитивные пути. Мы должны найти свое собственное решение этой
проблемы, решение, которое удовлетворяло бы запросам науки. Тут-то и возникает основная трудность
проблемы типологии — вопрос о масштабах или критериях. Астрологический критерий был прост: это
было объективно заданное расположение звезд при рождении. Вопрос, каким образом зодиакальные
созвездия и планеты приобрели качества темперамента, простирается в серый туман прошлого и
остается без ответа. Критерием четырех старых физиологических темпераментов был внешний вид и
поведение индивида — критерий абсолютно тот же, что и у сегодняшней физиологической типизации.
Но что, однако, должно быть критерием психологической типологии?
Вспомним о приведенном ранее примере, в котором различные индивиды должны были
перебраться через ручей. Как и под каким углом зрения мы должны классифицировать их привычные
мотивировки? Один делает, чтобы получить удовольствие, другой делает потому, что бездействие еще
более тягостно, третий вовсе не делает, поскольку придерживается на этот счет противоположного
мнения, и т. д. Ряд возможностей кажется бесконечным и безысходным.
Другие, вероятно, подошли бы иначе к разрешению этой задачи, как — мне неизвестно. Я же в
связи с этим могу сказать только одно: раз я взялся за это дело, то должен терпеть, когда меня упрекают в
том, что мой способ решать проблему является всего лишь моим личным предубеждением. И это
возражение до такой степени верно, что я даже не знаю, каким образом можно было бы от него
