 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
несомненности и кажущейся теоретической ясности и простоте, на вопрос о специфике
понятия как структурной единицы высшей формы мышления ни логика, ни психология не дают
сколько-нибудь однозначного ответа. Широко распространены попытки связать специфику
понятийной структуры с ее высокой обобщенностью и абстрактностью (Асмус, 1947).
Однако уже при анализе качественного скачка, связанного с переходом через сечение "образ-
мысль", было показано, что обобщенность и элементы абстракции не воплощают в себе
специфичности мыслительных структур, поскольку та или иная мера обеих этих характеристик
имеет место на всех уровнях познавательных процессов, начиная с ощущений и переходных
форм сенсорно-перцептивного диапазона, где и обобщенность, и элементы
абстрагированности выражены уже вполне отчетливо. Именно эти характеристики сенсорных
и перцептивных образов дают основание Р. Арнхейму говорить о "визуальных понятиях"
(Арнхейм, 1973), а Р. Грегори – о "разумности глаза" (Грегори, 1972; 1970). Но если
обобщенность и элементы абстрагированности свойственны уже образному,
первосигнальному уровню психических процессов и поэтому не воплощают в себе даже того
структурного скачка, который происходит на образномыслительном рубеже, то тем более эти
характеристики, взятые в их общем виде, не специфичны для понятийного мышления как
высшего уровня организации познавательных процессов.
Поскольку обобщенность в ее исходных формах присуща уже всем видам образного
отражения и поскольку она претерпевает свою перестройку и усиление ее выраженности
внутри этого первосигнального уровня (например, при переходе от метрической
инвариантности к топологической), ни апелляция к самому факту ее наличия, ни даже ссылка
на ее резкое количественное возрастание не могут обосновать преобразование образа в
мысль и допонятийной мысли в понятийную. Рост обобщенности образа может привести
только к образу более высокой степени обобщенности и абстрагированности, но не к мысли.
Аналогично этому рост обобщенности образных компонентов мысли может привести только к
более высоко обобщенной допонятийной же мысли, но перехода через структурную границу
обеспечить не может. Простое повышение уровня обобщенности не составляет существа
перехода к понятийным структурам хотя бы уже потому, что, как показала критика
классической формально-логической концепции обобщения, предпринятая с гносеологических
и психологических позиций, понятийное обобщение, в отличие от образной генерализации, не
только уходит от индивидуального своеобразия отображаемого объекта, но и приближается к
нему, и в тем большей мере, чем глубже это обобщение. Психологическая специфичность
понятийного обобщения состоит как раз, по-видимому, в том, что здесь особым образом
сочетается обобщение с индивидуализацией, абстракция с конкретизацией. Но указание на
наличие такой специфичности не заключает в себе ее объяснения, а требует его. Объяснить
же специфику понятий путем ссылки на наличие у них общих с допонятийными формами
мышления характеристик и на рост их выраженности невозможно. Таким способом "взять" этот
последний в рамках познавательных процессов рубеж нельзя. Тем самым, в традиционных
определениях особенностей понятийных структур граница между допонятийной и понятийной
мыслью оказывается размытой. С другой стороны, именно специфичность высшего уровня
мыслительной обобщенности и абстрагированности, воплощенная в понятийных структурах и
в ее эмпирической реальности, отчетливо осознанная еще со времен Аристотеля, легла в
основание противоположной, но также достаточно традиционной тенденции считать границу,
разделяющую сферы допонятийной и понятийной мысли не только не размытой, но, наоборот,
непреодолимой, исключающей какие бы то ни было иерархические соотношения между
мыслительными формами, располагающимися по обеим ее сторонам. Наиболее явное и даже
предельное выражение эта тенденция укрепления "пограничного рва" нашла в вюрцбургской
психологической школе, отстаивавшей позицию "чистого" мышления. И если О. Кюльпе, считая
мышление столь же первичным, как и ощущение, и по существу тем самым трактуя их как
параллельные, т.е. иерархически не соотнесенные, имеющие равный ранг, общности
структуры, все же оставлял их в общих рамках психической реальности, то К. Марбе вывел
понятийную мысль за пределы этих общих рамок, утверждая, что не существует никакого
психологического эквивалента понятия. Такая тенденция обособлять понятийную сферу от
особенностей и закономерностей "психического материала", которыми отягощены все более
