 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
И тут мы подходим к одному из ключевых и весьма двусмысленных пунктов
аргументации Дюркгейма. Процитируем это место полностью: «Поскольку мир,
выражаемый всей системой понятий, является тем миром, который рассматривается
обществом, одно лишь общество может обеспечить те наиболее общие понятия, при
помощи которых он должен быть представлен. Такой объект может быть охвачен лишь
субъектом, содержащим все индивидуальные субъекты внутри себя. Поскольку
универсум не существует иначе, кроме как будучи мыслимым, и поскольку он не
мыслится полностью иначе, кроме как обществом, он занимает некое место в этом
последнем; он становится частью внутренней жизни общества, в то время как оно есть
всецелость, вне которой ничего не существует. Категория всецелости есть лишь
абстрактная форма категории общества: это целое, которое включает все вещи, высший
класс, который охватывает все остальные классы. Таков конечный принцип, на
котором покоятся все те примитивные классификации, в которых существа из каждой
сферы размещены и классифицированы в социальные формы, в точности как люди». В
примечании к этому месту Дюркгейм добавляет: «В сущности, весьма вероятно, что
категория всецелости, категория общества и категория божественности суть лишь
различные аспекты одного и того же понятия»
30
. Двусмысленность здесь очевидно
состоит в том, что теоретик опять-таки оказывается «универсальным наблюдателем».
При этом он в одном месте говорит, что общество является частью природы, а в другом
— что универсум есть часть общества.
Конечно, это происходит, в частности, из-за того, что в рассуждениях Дюркгейма
все время меняются перспективы. Одна из них — это перспектива относительно
простого общества с его однозначно разделяемыми «коллективными
представлениями». Другая — общество современное, дифференцированное, в котором
наука и мораль образуют относительно автономные сферы.
Вот как сам Дюркгейм дальше развивает свою мысль. Для индивида, пишет он,
общество выступает как нечто универсальное, но отдельное общество само по себе
еще индивидуально
31
, категории, которые оно вырабатывает, еще несут на себе
отпечаток этой осо-бости общества. Совершенно чистый характер они обретают
тогда, когда социальная жизнь начинает развиваться по-новому. Интерна-
ционализация общественной жизни ведет к универсализации религиозных
верований. «Коллективный горизонт» расширяется, общество перестает казаться
единственным целым, но выступает как часть некоего более огромного целого,
границы которого неопределенны. Вещи перестают помещаться в примитивных
классификациях, выстроенных по образцу социального устройства, логическая
организация дифференцируется от социальной и приобретает автономность
32
И все-
таки между наукой и моралью нет антиномии, ибо источником их значимости
является по-прежнему общество, «наиболее могущественное сочетание физических и
моральных сил, пример которого дает нам природа»
33
.
Обратим внимание на самые важные здесь для нас моменты. Дюркгейм, без
сомнения, испытывал значительные сложности с называнием того, что отлично от
общества, а тем более — того, что обнимает, как некая совокупная реальность, и
общество, и природу.
В своем послесловии к лекциям Дюркгейма о прагматизме современный теоретик
X. Йоас сформулировал одну из сторон этой проблемы. Йоас ставит вопрос о том,
предполагает ли тезис Дюркгейма о социальном конституировании категорий
изначально ясное разделение или же неразличенность социального и не-
социального. Йоас указывает, что само это разграничение в архаических культурах
отличалось от наших представлений, ибо из числа субъектов в них часто
исключались, например, «чужаки», а, с другой стороны, включались сюда умершие,
отдельные растения и животные. В общем, такова была и точка зрения Дюркгейма.
«Но если мы примем изначальую неразличенность социального и не-социального, то
разговор о том, что классификация социального только переносится на не-
социальное, теряет тогда всякий смысл... Однако если теория социального
конституирования должна отличать границы социального мира на уровне
исследуемой'культуры от границ своего собственного, то отсюда следует, что по
меньшей мере происхождение различения социального и не-социального может
рассматриваться лишь такой теорией, которая своим исходным пунктом делает всю
сферу встроенной в природу общественной жизни»
34
. (Для Йоаса, в частности, очень
важно, что Дюркгейм не рассматривает повседневную интеракцию людей,
анализируя социальное конституирование категорий.) Общество, как его описывает
Дюркгейм, — это еще не вся социальность, между тем как именно этой
неисчерпывающей
социальности приписывается основная роль в конституировании
общих категорий.
Другая сторона проблемы состоит в том, что Дюркгейм иногда делает
общеонтологические высказывания. Так, в четырнадцатой лекции о прагматизме он
говорит о «реальности», которая никогда не прекращала быть тем, что она есть, а
только становилась сложнее. Помимо изначального, наиболее прочного физического
мира, образуются, не отрицая его, мир биологический и мир социальный. Те же
самые законы, которые некогда господствовали в «первичном тумане», продолжают
действовать и ныне в стабилизировавшемся универсуме
35
. А в заключительной,
